Цюрих, 30 марта 1787.

Мой милый господин Карамзин,

Только сегодня, в пятницу вечером 30—го марта, получил я ваше письмо из Москвы от 14—го августа 1786 — и потому не хочу откладывать письмо мое к вам, хотя наступающая Страстная неделя и не позволяет мне очень распространяться. Я бы мог пожелать, чтобы ваше милое, сердечное, наивное письмо содержало хоть один или два особенных вопроса, что послужило бы мне материалом для ответа, которого вы так обстоятельно требуете. Мне бы хотелось сказать вам что—нибудь такое, чтµ сделало бы мое письмецо полезным для вас и заслуживающим чтения. Но чтµ же я могу сказать? Если б вы меня увидели, то я представился бы вам совсем другим человеком, нежели каким вы меня воображаете. Я ни более, ни менее как бедный слабый смертный, которому приходится ежедневно настраивать свое K u r i e e l e h s o n <господи, помилуй>. При всем том, я постоянно стремлюсь быть веселее, чтобы другим было веселее, быть спокойнее и сильнее, чтоб распространять вокруг себя больше спокойствия и силы.

Желал бы я каким—нибудь способом оказать и вам пользу! — Из всех своих сочинений я ничего не рекомендую вам, кроме моих “Братских посланий к юношам”. В них, я надеюсь, кое—что благотворно подействует на ваше жаждущее истины сердце.

Будьте так добры, поклонитесь Ленцу и передайте ему прилагаемый листок, а если встретите в Москве доктора Френкеля или пастора Бруннера, то уверьте их в моей неизменной дружбе. Остаюсь искренне вам преданный

Иоганн Каспар Лафатер,

пастор при церкви св. Петра.

466