Комнатный ероплан

5. КАК ЧАРЬСКОГО СЫНА УНЁС

КОМНАТНЫЙ ЕРОПЛАН

Нé в котором цярстве, нé в котором государстве был жил чарь. И в том же государстве был золотых дел мастер, которой золотые часы чинил, и поправлял подобные золотые изделия. И вот раз он идёт по городу, стречаетце ёму один монтёр и, конешно, монтёр шорконул ёго, стóлкнул и замарáл, конечно, сам знаеш, монтёр уж не в такой одёжи, как золотых дел мастер. Когда он ёго немножко вымарал, он стал ругатьце:

– Зачем ты меня замарáл? Ты знаеш, кто я, меня все знают, все чарьство знает.

– Может и меня все знают, хоть я и замáран.

Вот он с ним заспорил, заспорили, доходит дело чуть не до драки. Вот пришло в это времё выехать чарю. Встретилсе с нимá. Когда увидал чарь, што стоит золотых дел мастер с каким-то будто незнакомым и спорит, тогда стал спрашивать:

– Почему вы спóрите?

Обратилсы мастер золотых дел и говорит:

– Ваше величество, он меня запачкал все вещи и также меня, и зачáли мы с ним спорить. Россудите пожалоста меня и спросите, хто он такой есть.

Тогда монтёр и говорит:

– Ваше величество я обскажу вам всё: вы знаете я здесь монтёр один токо по городу.

– Ну, в чём у вас дело происходит?

И обои мастерá настаивают свои порядки. Чарь сказал:

– Вы лучче не спорьте, а я вам даю такое предложенье: хто друг друга выхитрит, того и заберёт. Вот вы черезь неделю ко мне придетé и принеситé мне хто какую вещь сумеет сделать. И тогда, хто кого выхитрит, то и сделает над тем, што хочет.

И вот так оне бросили спорить и розошлись домой. Золотых дел мастер пришол домой и думает:

– Какую бы мне вещь сделать, штобы выхитрить этого монтёра?

И вот он думал, думал и сделал ёму золотого гóлубя. Точно живой, а токо сделан из зóлота.

А этот монтёр страшно любил водку пить. И вот он пил водку петь дён. Вот он спомнил уже в пятой день вечером.

– Э, мне завтро надо явитьце, а я еще не придумал. Ну, ладно, я одну вещь сделаю.

И стал быстро делать ероплан кóмнатной.

И он в одне сутки устроил ёму ероплан. Он в комнаты стал летать и дальше, если нужно. Которой тряпкой ёго вытирáл, завёртывает ёго и понóсит к чарю. И вот собрались в указанное времё к чарю золотых дел мастер и также этот монтёр. Чарь спрашивает золотых дел мастера:

– Ну, што принёс, какую хитрость, показывай.

И вот он сечас розвёртывает, выпускает ёму голубя. Голубóк был точно живой, токо не летал. Чарь очень удивилсе, што он такую штуку óтлил, редкось, и говорит монтёру.

– Ну, монтёр, покажи, што ты принёс?

Вот, конешно, этот монтёр вытáскивает эту тряпочку, подаёт ёму комнатной ероплан, подаёт ёму:

– Хорошо, это вещь тоже хорошая, дело в том, покажи как на нём летать?

Он ему сказал:

– Вот так и так, бери за этот рычаг, куда тебе нужно: вправо, влево, содействуй этым рычагом, куда тебе нужно. Если и дальше нужно, полетит и дальше. Токо на нём летать может не больше, как два человека, потому што робóтал я ёго на малом времени.

И вот этот чарь с радости сел, облетел все комнаты, сошёл и говорит:

– Ну, монтёр, ты этой утехой обхитрил золотых дел мастера, делай с ним што хош. Хош обсмей, хош, што хош!

Он сказал ёму:

– Ваше величество, я, пожалуй, с ним ничёго не хочу делать, пускай живёт, как жил, ну, дело в том, што я хочу у нёго эту фирму снеть, штобы он не стоял золотых дел мастером, больше мне ничего не надо.

И вот так, конешно, чарь ёму исполнил. Сделал, што он не стоял золотых дел мастером, а этого монтёра наградил деньгáми и сказал:

– Ну, ланно, монтёр, живи, как хочеш, может я тебе еще прикажу што сделать.

И ушёл.

А у этого чаря был сын, которого звали Сергеем. И он был двенадцатилетний. И он часто видáл, как батько летал на этом ероплане и присматривалсе, как он им содействует. И вот однажды куда-то уехал ёго отець, чарь. И он видал куда отець ёго полагáет, а он полагáл ёго под кровать. Вот чаревич зашел в спальню, берёт етого ероплана; конецьно, в комнате не было никого, сидела токо мать. Сел на этого ероплана, полетел по комнаты, а окно былó полó. И задумал вылететь в окно. Вылетел и полетел, и сам не знает, куда летит. Пролетел он город и пролетáет он второй, ероплан летит. И не знает он, как ёго спустить книзу. Надлетает он уже над цярством. И вот он стал думать, как ёго спустить. Так и эдак пыталсы, наконець, стал спускацьце. И спустилсе как раз на цярьской двор этот ероплан. Спустилсы на цярьской двор против конюшни чарьскэй, а тут стоял дуб. Вот он сошел с этого ероплана, обвёрнул в тряпочку, в которой

он был, подошел к дубу и сунул ёго под самой дуб, под коренья и сам пошел к конюшни. Когда он подходит к конюшни, увидали его конюхá, такого красивого мальчика и стали спрашивать:

– Зачем ты пришел, мальчик, какого ты чарьства, и сколько тебе лет?

Он отвечает:

– Я и сам не знаю, какого я чарьства, меня случайно принёс какой-то ероплан. Принёс и сам улетел, я сам не знаю откуда.

Конюхá посмотрели на нёго, на такого красивого мальчика и обьеснили чарю:

– Што так и так, вот прилетел красивой мальчик и не знаю, откуда он есть.

Потом чарь приказал:

– Ну-ко, приведите этого мальчика, я у нёго спрошу, откуда он есть.

Вот сечас же конюхá привели ёго к чарю, он и говорит:

– Здраствуйте, ваше величество.

– Здраствуйте, здраствуйте, молодой молодець.

И видит, што он обрядной из себя и красив. Вот он ёго и стал спрашивать:

– Ну ко, скажи, молодець, какого ты есть города, чьих ты родителей, каким случáем попал сюда?

– Ваше величество, я даже и сам не знаю, худо помню какого города, так што случайно меня хватил какой-то ероплан и унёс, и я забыл про это про всё.

– Ну, так што, ты городу своего не знаеш и каких ты родителей, может быть захочеш у меня жить?

– Да, ваше величество, если будет возможно, я бы хотел у вас пожить.

– Ну, так што же, поживи пока с конюхáми, а потом мы посмотрим, што с тебя будет.

И он пошел с конюхáми обратно на конюшню. И вот он с этыма конюхáми прожил чéлой год. Ему уж стало тринатцеть лет, четырнатцетый. И вот случайно бывает, што он

пашот двор тут на конюшне. А у этого чаря была дочь, ей звали Татьяной. Так вот она увидала такого красивого мальчика, подошла к нему и сказала.

– Скажи, молодець, какого ты государьства, как ты у нас взялсе? Скажи, не тáи мне нисколько, будеш щáслив. А я про тебя уж слыхала давно, и всё собиралась тебя увидáть, ну сёдни увидала, как раз.

Он и говорит:

– Слушайте, прекрасная чаревна, мне-ка неудобно говорить на дворе. Если бы где наединé, то я бы сказал, до сих пор я не говорил откуль я есть.

Она и говорит:

– Теперь нам уже нéкуда отходить, за мной нянюшки идут и преследуют, может ты што знаеш?

– Слушай, прекрасная чаревна, если не будет возбрáнно, то открой мне ночью окно, а я к тебе прилечу и всё расскажу, какой я есь.

– Ну, хорошо, ну как тебя звать?

– Меня зовут Сергеем.

– Ладно, я открою окно, токо прилётáй.

Вот он это проводит вечер, стемнилось, все успокоились: как конюхá, так и проччие. Подходит к дубу, сел на ероплан и полетел. И видит окно пóлоё, залетел прямо к ней, а она уж ожидала.

Вот когда он залетел в комнату, то она увидала, што прилетел Серёга, подходит к нему, подала ему руку, посадила за стол и стала спрашивать:

– Ну, топерь скажи.

Вот он начинает ей говорить:

– Слушай, прекрасная Татьяна, я есть чарьской сын Сергей, и прилетел я на ероплане из такого-то чарьства, токо никому ничего не говори, токо тебе лично говорю и не сказывай никому.

Топерь она ему и говорит:

– Ну, слушай, Сергей-чаревич, ты знаеш, как я тебя люблю, а любиш ли ты меня?

Он отвечает:

– Слушай, прекрасная чаревна-Татьяна, как мне не любить тебя, как я еще не видал такой красавици, очень ты мне любáя, хотя я еще и молод.

– Ну, так вот што, Серёжа, ты летай ко мне хош черезь ночь, нам будет веселее, я ведь еще тоже молóдая, мне тринатцеть лет четырнатцетый. Очень я тебя полюбила, без тебя мне будёт скучно, токо летай во время ночи.

Вот оне тут обо всём с ней поговорили, и так прошло времё до пети часов утра. Он и сказал:

– Ну, досвиданья, Таничка, а то люди узнают.

Так оне роспростились, он улетел, полóжил ероплан под дуб, где и раньше, и сам спокойно зашол в конюшню.

Вот прошол опеть день-два, он снова же опеть к ней прилетел. Так он летал к ей чéлой год, никто не знал про это, што летат чаревич к ней и кто он есть такой, до тих пор, покамест не сказала ему прекрасная Татьяна-чаревна:

– Знаеш што?

– Ничёго я не знаю, прекрасная чаревна.

– А вот што, я чую себя беременной. Если узнает мой батюшко про это, то мне будет очень плохо, уж не знаю, с твоей стороны, чаревич, как надо делать.

Он сказал ей:

– Слушай, Таничка, ты ни про што не думай. У нас есть такие средствá, што я унесу тебя в своё государство. Этот наш ероплан унесёт двоих, я его попытаю.

Вот когда он от ней улетел, в этот же день пошёл из города, и захватил овцю, может ли нести ероплан двоих. Ероплан несёт.

– Ладно, значит унесёт двоих.

До сих пор этого еще он не знал. Приходит на то же место, опеть полагáет ероплан и продолжает свою работу. Думат:

– Как мне топереча быть.

И вот дошли слухи до чаря, как будто бы сказали слуги и няньки, што ваша дочка находитце беременна. Он сильно задумалсе и говорит:

– Нужно полóжить стражу вокруг дворця и следить, какой хищник к ней летает, и схватить.

И в ту же минуту призывает свою дочь. Когда он призвал дочь свою и говорит:

– Скажи, Таня, добром, кто к тебе летает, если не скажеш, то тебе хорошей жизни всё ровно не будёт. Когда ты родишь, то я прикажу вас обоих казнить.

Она отвечает ёму:

– Слушай, папа, я до тих пор тебе не скажу, пока не рожу, а когда рожу, тогда и скажу, а до тих пор лучче и не спрашивай, делай што хош.

А уж стража эта стояла. А чаревич ночью опять этим путём прилетает. Стража, конешно, не слышала. Прилетает безо всякого звуку в окно. Тогда она и говорит ёму такую штуку:

– Слушай, Серёжа, нас топерь преследуют, всюду стоит стража, кроме моей спальни, лучче не попадайсе, а то тебя застрéлят. Лучче говори, как нам лететь с тобой, а то нам худо будёт. И нянюшки мои сказали про меня, што к ней какой-то летает и он меня вчера на пытки брал и пригрозил даже казнь.

Он сказал:

– Слушай, Таня, ты не думай ни о чем, будет времё – полетим. Он нас понесёт двоих, токо троих не может.

Вот служанки стали строго за ней присматривать и доводили до чаря.

– Стража ваша не при чём, а уж у ей кто-то есть, летает к ей в спальню.

Тогда чарь приказал такую штуку устроить, штоб в ейно окно сделать с четырёх сторон кинжалы. Он ими обрежетце или обрежет платьё, а после этого мы и узнаем этого хищника. И вот так и сделали. Во време дня полóжили к каждому окну по четыре кинжала. Она ложитце спать и думает:

– Ну, милой мой Серёжа погинет, больше мне ёго не видáть и мне придётце кончатьце.

Вот он как раз на эту ночь и полетел, ну он не знал, што там сделано. Окна все пóлы и так ёго спокойно ероплан пронёс, што он на задел никакой кинжал. И она очень обрадела, што он осталсе чел. Ему и стала говорить:

– Ну, слушай, Серёжа, долететь-то ты долетел, а как вылетиш, поди-ко посмотри, што тут сделано. Топерь мы попали с тобой обеи в ловушку.

Да. Он и говорит.

– Слушай, Таня, хоть мы и попали, да не совсем. Топерь я тебя не могу взять, нам двоим не пролететь а я попытаюсь скоро тебя взять. Знаю, што нам нужно лететь.

Вот он садитце на ероплан и вылетел обратно, и не знал на себе никаких признаков. Положил ероплан на старое место под дуб, а сам повалилсы спать. И он не знал, што там осталось. Когда эти слуги пришли, обсмотрели все кинжалы, то увидáли, што у одного кинжала осталась материя от какой-то полы. И даже не знала чаревна этого. Когда эты пришли, образец взяли, показали чарю, то чарь приказал ходить по всему городу искать эту личнось и привести ёго или посадить ёго в темницю. Ну, куда? Сечас же оне отправились во дворець обсмотреть своих подданных, обсмотрели своих, а потом уже начáли смотреть конюхóв. Когда стали конюхóв смотреть, всех обсмотрели, и дошли до этого кóнюха молодого. Он еще спал. Ноч нагулялсе, так надо и спать! Вот когда розбудили его со сна, начали обсматривать, верхнюю одёжу ничего не нашли, а потом у сертука нашли полу отрезанную. Сличили эту одёжду, приказали ёму одетьце, доставили к чарю. Когда ёго привели к чарю, чарь спрашивает:

– Ну, каким ты путём лётал, ты прилетел таким молóдым мальчиком и эдакие проделки делаеш, сечас тебя буду казнить. Сказывай, каким путём летáл?

А он отвечает:

– Ваше величество, ну, этого я не скажу, каким путём летал, а делайте со мной што хотите.

И приказал ёго посадить в темницю на три дня, а потом казнь. И так отвели ёго в темницю – вот молодая жизнь где пропадает! Taк. Когда ёго привели в темницю, там сняли у чаревны все кинжалы, не стало никакой охраны.

Вот дёржат ёго в темнице сутки, на вторы сутки узнала чаревна, горько заплакала.

– Пропал мой Серёжа, ну, всё равно я живá в руки не сдаюсь. Когда ёго будут казнить, того же дня я решу сама себя.

На вторы сутки идёт какой-то оборванной человек мимо этой темници, где он сидел. А у него было небольшоё окошечко на волю. И вот он этого человека стал звать.

– Эй, доброй человек, иди сюда на несколько слов, я тебе скажу.

И вот он ёму начинает говорить:

– Слушай, доброй молодець, сходи на цярьской двор, там есть дуб, а под этим дубом в тряпке одна вещь, сунь руку и принеси ей сюда. А я за это тебе даю двадцеть пять рублей нет, петьдесят не пожалею, токо принеси.

– Ну ладно, – сказал, – я схожу. А сам думает:

– Наверно, там у него большие деньги, я ему тогда не принесу.

Вот заходит на царьской двор, идёт к конюшни, а там против дуб. Засунул руку, достаёт какую-то вещь, розвернул а там жолезо.

– Ну, думат, ладно, снесу ёму и получу за это деньги.

Вот приносит, конешно, ему к окну и подаёт ёму в окно.

– Ну, молодець, спасибо тебе, – и подаёт ему деньги.

Сам посмотрел, всё-ли в порядке. Все исправно. И дожидает тéмени. Вот он когда дождался тéмени, народ весь успокоилсе, он сел на ероплан и полетел уже на третьи сутки. Еще бы сутки, и ёго казнить. Прилетел к ней, окно было закрыто. Он постучал, она догадалась, открыла, бросилась ёму на шею, и говорит:

– Ну, Серёжа, теперь остатьня минута, уноси, как можь скорее, а то поздно будет.

Потом он попросил:

– Слушай, Таня, принеси карандаш, бумажки и чернила. Я напишу твоему отцю и оставлю здесь, когда-нибудь они увидают.

Он сечас оставил, конешно, небольшое писéмьцё, кто он есть, какого он государьства, чей он сын и летал на чём. Запечатал и оставил на столе, и сказал:

– Ну, Таня, собирайсе, топерь полетим. Собирай, што только тебе нужно, много не бери. Сама знаеш, ероплан у нас небольшой, токо на два места.

Она взяла токо, што ей нужно было.

И так собрались, сели на ероплан, вылетели в окно и полетели.

На второй же день схватились, уже чаревны не было, токо нашли лежаще письмо на столе. И это преставили они чарю. Когда чарь это письмо прочитал, што случилось с чаревичем, што он чарской сын, он сказал:

– Я бы не так с ним поступил. Топерь уж поздно, хош и написал кто он есть, ну я и не знаю, куда он ей унёс.

На этом и успокоилсе.

Дальше оне теперичу летят. Подлетают оне к городу, она и говорит:

– Я чуствую себе день рождения.

Он ей и говорит:

– Слушай, Таня, што я буду делать? Ты знаеш, наш ероплан троих не понесёт, я уж тебе прежде это говорил.

И он спокойно нацинает ероплан опускать к этому городу. Позакрáй городу стояла избушка на-одинé. Когда спустились, он и говорит:

– Ну, Таня, попадай, если можеш, в эту избушку, в крайнюю.

Подошли к избушке и колотятце. Из избы вышла старушка и спрашивает:

– Откуда, детоцьки, попадáете?

– Ты не спрашивай, а снацяла дай зайти в избу.

И когда зашли, он говорит:

– Вот, бабушка, дай нам пожить сутки, а я потом тебе всё росскажу, хто мы такие и откуда попадáем.

Усадил он на стул свою чаревну Татьяну и стал бабушке обьесьнять, кто оне и как едут.

– Вот, бабушка, какой случáй случилсе: мы летим из одного чарства, и Татьяна чаревна чуствует себе день рождения, што ей надо родить. И вот ты если можеш, помоги ей в цём можеш.

Сицяс она и говорит:

– Если не возбранно будёт, Сергей цяревич, дак я уведу Татьяну-цяревну в особу комнату, а вы побудьте здесь.

Потом там прошло немного времени, она прибегает и говорит:

– Вот, Сергей цяревич, у тебя сицяс родилсе сын.

Он оцень обрадел этому. И она обратно пошла, этого ребёнка приняла, вымыла и потом приводит цяревну Татьяну. И сели все вместе за стол советовать. И вот он и говорит:

– Ну, слушай, бабушка, и ты, прекрасная Таня, нам надо либо мне остатьце здесь, либо тебе, цяревна-Татьяна, либо сына оставить у бабушки, потому што наш ероплан больше двух человек поднять не может.

Тогда Таня немного подумала и залилáсь слезами.

– Ну, придётце кому-нибудь нам из двоих оставатьце. Потом она еще говорит:

– Слушай, Сергей чаревич, моё последнее слово: я от тебя не останусь, согласна лучче оставить у бабушки на сохранение сына.

Потом он и говорит:

– Ну, ланно, коли такое дело случилось, надо миритьце. Теперь скажи, баушка, сколько ты за сохранение сына возьмёш, пока мы полетим домой? Потом я обратно за ним прилечу, она не умеет еще еропланом владáть.

Вот баушка и говорит:

– Слушайте, Сергей чаревич, я не знаю, вы уж лучче сами дайте сколько мóжете, а об сыне не печалуйтесь. Неужоли уж я не знаю детей воспитывать, как лучче, конецьно, по старому обряду, вы уж не печалуйтесь об этом.

Так. Вот тогда он вынимает ей петь тышеч рублей.

– Ну, баушка, может тебе и хватит, пока мы слетаем домой.

– Што вы, детоцьки, конецьно, хватит, оннако же вы родители ёму и знаете свою зоботу.

Вот оне прожили три дня, роспростились со своим ребёнком. Конецьно, он был глуп, ницёго не понимал, роспростились с баушкой. Баушка та говорит со слезами:

– Вы, детоцьки, не печалуйтесь ни об чём, сохраню вам сына, как следует, если бог даст здоровья.

Попрощались со своей баушкой и поднялись, полетели. И в недолгое время прилетают в своё государство. Когда оне прилетели в своё государство, то отець и мать очень обрадели, што сын их вернулсе, да с молодой жоной, Татьяной чаревной. И сделали богатой пир. И так оне повенчались и стали жить со своей Татьяной чаревной.

А топерь мы их оставим, нацьнём говорить про этого сынка.

Вот оне улетели, и прошол уже чéлой год, а их всё нет. Он уже заходил, а их всё нет. А когда оне улетели, имени ёму никакого нé дали. Или оне ростерялись, или што. И вот проходит год, проходит два, этот мальчишке забегал. Баушка не знает; как ёго назвать. Ну, делать уже нечего, баушка дала ему имя Незнайко. Когда прошло этому мальчику петь лет, он уж стал таким большим, суровым мальчишкой стал. И говорит баушке. Он её называл маменькой:

– Маменька, знаеш што, я хоцю учитьце.

Вот баушка ёму и говорит:

– Слушай, сынок, ты меня не зови маменькой, а зови просто баушкой, потому што я уже старая, маменькой тебе не подойду. А куда ты жалаеш учитьце, я тебя отдам.

И вот старушка отдала ёго в сельскую школу учитьце. И парень так скоро стал учитьце, што которые три года учились, он уж прошол в год, и перешол в третью ступень. И вот проуцилсе пять лет и все городские школы прошол, дальше ему учитьце было некуда, надо переежжать в другой город. И все учителя ёго хвалили, дивились такой наукой, што такого мальчика еще не видали. Што он читать, писать и на все штуки был лóвкой. Да, топерь баушка и говорит:

– Ну, топерь тебе имё будет Незнайкой.

И все учителя звали Незнайкой.

– Слушай, сынок, у меня от отця твоего было петь тышеч рублей, теперь осталось только одна тышечя, да и то меньше, а ты сам знаэш, што нам надо жить. А тебе учитьце больше нельзя. А ты лучче поди к купцю в магáзин.

И вот он, конецьно, был согласен.

– Hу, ладно, я согласен, што же делать, надо нам жить.

И вот он идёт к купцю в магáзин. Вот он приходит, конецьно, к купцю и говорит. Тогда, конецьно, звали не товарищём, а называт господином:

– Господин купець, возьмите меня, конецьно, не старшим, а там каким-нибудь млаччим. Я могу рощёты вести, метить, щытать.

Конецьно, купець посмотрел на этого юношу и говорит:

– Чей ты есть и как тебя зовут?

– Я своего имени не знаю, знает токо баушка. Меня зовут Незнайко, но я как уцёный, вам послужу.

И вот, конецьно, купець на нёго посмотрел и взял ёго снацяла как в помошники продавцéй. Вот этот мальцик прослужил месяца три-цетыре и таким вышел суровым прикащыком, што это на редкось. Хозяин его перевёл в прикащыки. А когда он год прослужил, то ёму уже отвели особой магáзин, и он стал заведущым. Все рощёты вёл сам. И так этот купець ёго полюбил, што повышал и повышал жалованьё и довёл уж дó ста рублей. И вот он начáл в этом магáзине служить. И к нему стал так народ ходить, што никак не стало хватать товаров. Купець ёму всё отправлял и отправлял самые дорогие товары и сам удивлялсе.

– У меня нихто из двенатцети магáзинов, ни один прикащык не может так справлятьце с товаром и столько продавать, как этот Незнайко.

А у этого купця было три дóцери. И вот однажды меньшóй дóцери пришлось итти в город. А она и раньше еще слышала, что один прикащык очень красивой и лучче всех торгует. И она пошла ёго посмотреть. Пришла, посмотрела а этого прикащыка и спросила там разного товару. И так она ёго полюбила, што уж не может без ёго и жить, но ёму ницёго не сказала. Он так этот день проторговал, ушол к баушки, пóпил поел. Баушка ёму и говорит:

– Ну, Нейзнайко, нам топерь стало много лехче, а уж денег отцёвых не стало у нас нисколько, но пока ты живёш на жалованьи, ладно.

Он и говорит:

– Баушка, какие же у меня были родители и почему меня оставили?

– Знаю, што отець твой был Сергей чаревиць, – она ему и говорит, – а вóт поцёму: оне летели на ёроплане и спустились сюда. И ты здесь родилсе. Сами оне опеть улетели и оставили мне денег петь тышеч на воспитание тебя.

– Ну, ладно, што же сделать? Может быть уж их не в живых топерь?

Утром встал и открывает опеть магáзин. Только открыл магáзин, как в двенатцать часов приходит опеть эта купечецеська доць и говорит:

– Слушай, молодой цёловек, как вас звать?

– Меня зовут Незнайко.

– Дак вот, приходи сёгодне вецером – указала номер ёму – мне здесь неудобно, а говорить нам много об чём.

И вот спросила еще:

– Когда ты закрываеш магáзин?

– В шесть часов.

– Ну, ладно, я тебя и ждать буду после шести.

После этого он провёл тот день. А покупатель всё ходит и ходит. Новóй не стоко покупать идёт, как посмотреть на прикащыка. Приходит полшестого, он нацинает подщытывать деньги и товар. В шесть цясов приходит хозяин. Он сдаёт ёму деньги и закрывает магáзин. И вот посмотрел на этот адрес и пошол. Пришол в большóй колидор. Она выбегает, берёт его за руку и уводит, ожидала уж! Вот приводит она ёго в гостиницю, приносит всяких закусок, начинает ёго угощать и сама росспрашивает:

– Ты скажи-ко, Незнайко, какого ты роду и давно ли живёш у нашего батюшки?

Он и говорит:

– Я роду сам не знаю. Живу я у баушки. Как она говорит, мой отець и мать летели на ероплане. Ероплан троих не повёз, и оне оставили меня на воспитаньё баушке. Топерь роботаю у вашего отця уже года два.

Она посмотрела ёму в глаза и говорит:

– Ну, скажи, сколько же тебе лет, Незнайко?

100

– Мне сецяс тринатцеть лет, четырнатцетой от рóду.

И вот она и говорит:

– Слушай, Незнайко, я тебя оцень полюбила, и ты ходи ко мне кажной день, как конциш службу, так сразу и приходи.

Вот он поел тут, конечно, немного, а пил он и совсем мало. Она берёт ёго за руку и ведет в тунель. Когда приводит ёго в тунель, он смотрит там такой красивой зал и музыка везде. Оттуда выходят две молоденьких барышни настречу. Она сечас и говорит:

– Здраствуйте, сестрицы, вот познакóмьтесь с моим ковалером. Это будет мой.

Оне поздоровались, конецьно, и сказали:

– Ну, Маруся, теперь у нас у всех по ковалеру, и будет нам всем жить хорошо – меньшу-ту Марусей звали.

Вдруг вышло два мóлодых ковалера. Поздоровались. И тут пошли у них танцы и весельё и всевозможное хорошесьвó. Потонцовáли, розошлись все потом по комнатам. Пробыл там Незнайко до четырёх часов утра, и потом говорит:

– Слушай, Мария, мне надо отсюда сецяс выбиратьце, пока никто не видит.

Она ему и говорит:

– Слушай, Незнайко, ты здесь сиди спокойно. Про этот дом и подземельё еще никто не знает, даже и отець наш не знает. Я тебя скоро выведу сама и познакомлю со всей месностью. Про это знаем только мы, и ты никому не росказывай, штобы пока никто не знал ницёго.

И вот она ёго берёт за руку и выводит закрай города. Неподалеку даже была уже ёго избушка, где жила ёго баушка. Она вывела и говорит:

– Слушай, когда ты меня захочеш увидáть или ко мне притти, ты приди к этой двери, нажми кнопку и откроеш ей.

Ну, дверь была так хитрó уделана, што ей незаметно былó снаружи. Вот он попрощалсе с ней. Она ёму и говорит:

– Но, Незнайко, ходи ко мне кáжну ночь, пойдёт у нас времё веселей.

Когда пришол домой в пять цясов, баушка и спрашивает:

– Где ты, сынóк, сёгодня был так дóпозна?

101

– Да гуляли, баушка, ведь я молóдой, погулять охота.

Больше ницёго не сказал, только прибавил:

– Ты, баушка, розбуди меня в деветь цясов.

Розбудила ёго. Сел он за стол, выпил стокан кофию. Баушка спрашивает:

– Што ты мало пил, ел?

– Ну, ладно, баушка, я там сёдни поем.

Потом пошол, открыл магáзин и начáл торговать. И вдруг приходит в одиннацеть часов ёго хозяин.

– Здравствуй, Незнайко, каки тебе сёгодня товары нужны?

А вот таки-то и таки-то товары у меня выхóдят, а покупателей много, сам видиш.

Сецяс хозяин приказал ему доставить все товары и оцень радовался, што таких прикащыков он еще никогда не встречал.

И вот опеть же вецером, закрывает в шесть часов магáзин и походит. И так он проходил к ней чéлой год. Про это нихто не знает. Вот оннажды она ёму и говорит:

– Знаеш, Незнайко, я чую себя беременной.

– Ну, што же делать, я ницёго не знаю.

– А вот што, ты знаеш, што тебя ценит мой батюшко, как самого хорошего прикащыка, дак попытай-ко ты щастья, попроси меня взамуж, што он тебе скажет. А сам ты ёму ницего не говори, што ты ко мне ходиш или што ты меня знаеш и виду не показывай.

Опеть он провóдит эту ноць и уходит домой. Открывает магазин на следующий день. Когда открыл магазин, то, как в кажной день, к ёму в перьвой магáзин приходит ёго хозяин и нацинает спрашивать: каки ему надо товары. Только пришёл хозяин, Незнайко и говорит:

– Вот, хозяин, как посколько ты меня чéниш, и ущытай мою роботу, дак што я у тебя буду просить, ты мне не откажи.

Он и говорит ёму, хозяин:

– Ну, што, Незнайко, говори, какá у тебя есть мысль? Я хорошо тебя знаю и может быть не откажу тебе.

Он говорит:

102

– Знаеш што, хозяин, я хочу посвататьце на твоей дочери, будёт ли это возможно сделать? Ты видиш, я мóлод и живу сам у баушки.

Хозяин посмотрел на него и ударил его по щёки:

– Как ты смееш, я не знаю, цей ты есть сын, и разве я, как милионер, могу отдать свою доць за какого-то Незнайка!

Он ницёго ёму больше не сказал и продолжат свою роботу. Вот провёл опять до шести часов време, поччитал лавку, и понёс хозяину деньги. Сам закрыл лавку и ушол. Хозяин не осерцял, деньги принял и ницёго ёму больше не сказал.

Вот когда пришол к ней, она ёго и спрашивает:

Ну што, спрашивал ли у батюшка?

– Спросил.

– А он што тебе сказал?

– Он ударил меня и сказал: „как ты смееш, как ты есть ницéй сын, какой-то Незнайко“. Поэтому он не отдаёт тебя за меня.

Провёл он с ней времё цясов до двух, пришол домой и повалилсе спать.

И до сих пор отець и мать забыли про своего сына, как оне ёго оставили. Вот один раз у них прошол разговор с Сергеем цяревицем:

– Слушай, Сергей цяревиць, мм горячó друг друга любили, когда сошлись. И вот сечас прошло петнатцеть лет, и у нас до сих пор нет никого детей.

Как она сказала, што нет у них детей, он ухватил голову обеими руками, и говорит:

– А ты не помниш, в каком ты положении былá, как мы полетели из твоего чарьства? Где мы оставили своего сына?

И она кряду же спóмнила и залилáсь плакать.

– Што мы, Сережа, сделали, коли прошло петнадцеть лет, и мы, родители, не схватилисе о своём сыне и не знали посетить ёго.

– Ну, што же сделаеш, придётце уж топерь летать за ним, а тебе остатьце дома, я полечу.

103

И потом пришол кряду же отець и мать ихные. И вот видят невёстку уплаканную.

– Чего ты так сегодня уплаканная?

Она стала им обьяснять всё, где оне оставили своёго сына.

– Может быть он там у нас голодует, сам жив, ну, а уж топерь иди, розыскивай, сынóк.

И вот он сóбрал себе хорошую одёжу чарьскую и также сыну и всяких хороших вещей два чемодáну и денег, конецьно. Вот, конецьно, он знал, в каком городу он был оставлен. Налетел в этот город, опустил ероплан у той же избушки, в которой он был оставлён. Вот когда пришол к избушке, постучалсе, это было часов в одиннатцеть вечера. Постучалсе, выходит старушка.

– Баушка, можно у тебя перёноцевать?

– Можно.

Ну, старушка ёго не узнала, потому што это было петнатцеть лет назад. Вот, конецьно, баушка видит такого гостя, думает купець какой. Наставила самовар. Он открывает чемодан, достает вина, закуски и говорит:

– Ну, баушка, садись со мной кушать.

Баушка, конецьно, не отказалась, села с ним кушать. Он наливает вина и говорит:

– Ну, баушка, выпей, я хоть, конецьно, мало пью, но с дороги можно, выпей, а потом я буду говорить, зачем в этот город приехал.

Баушка выпила рюмочку, так, он ей и другу, и потом начáл говорить.

– Дак вот, баушка, ты как живёш одна, нет у тебя никого семьи?

– Нет, не одна, у меня есть мальчик.

– А он у тебя как, свой, или откуда? Откуда он у тебя этот мальчик? Берёт баушку на пытки топерь уж.

– Нет, он не мой, а я тебе росскажу про этого мальчика, как это дело случилось.

И вот начинает ёму говорить.

– Вот это времё тому уж прошло петнатцеть лет назад. Раз пришлось чаревичу пролететь через этот город, Сергей

104

чаревич ёго звали, а его жонá, пришло ей как раз родить в это времё. А ихной ероплан не понёс трёх человек и он опустилсе ко мне.

А он слушает.

– И вот, конецьно, она родила здесь сына, и оне оставили ёго, дали мне петь тышеч, и я ёго воспитала на эты деньги. Хотя и скудно былó, но воспитала, выуцила в грамоту. И вот сичас он служит у одного купця в магáзине. И этот купець им оцень хвáлитьце.

– А он сечас где?

– Да он спит.

– Дак вот слушай, баушка, токо ты никому сечас не говори и даже ёму. А как ёго звать?

– Да я не знаю, не оставили оне ёму имя, а я нáзвала Незнайко, и так и зовут. Ну, и мальчик до чего умной, красив: петнатцеть лет, как будто полный мущына.

– Так вот, баушка, я и есть самой Сергей чаревич. И вот мы только спомнили через петнатцеть лет. И он есть мой сын. Но только ты сечас никому не говори, я всё узнаю ёго положение у купця. Я приехал сюда для виду, как закупить товаров. Когда это я всё роспровéдаю, а топерь знаеш што, баушка, можно ёго розбудить? Я его хоть погляжу.

– Да можно, хош он только сечас лёг, но раз ты ёго отець, то можно побудить.

– Только ты сечас ничего ёму не говори, а как будто приехал купець, хочет закупить у вас товару, какие есть у вас товары и хочет с тобой познакомитьце.

И вот баушка пошла в особую половину и стала будить.

– Стань, Незнайко, сечас приехал какой-то купець и хочет закупить у вас товару и с тобой познакомитьце, потому што ты все товары знаеш.

Конечно, Незнайко встал, умылсе, оделсе и подходит к этому купцю. Когда подошол к нему; конечно, вежливо поздоровалсе. И он ёго попросил сясь на стул. Он сел с ним рядом, и тут же сидела баушка вместе. И вот он стал у нёго спрашивать:

105

– Ну, как ты живёш тáм, какие у вас в магáзине есть товары, сколько тебе платит купець?

Он ёму всё подробно россказал. Он это всё роспроведал.

– Вот знаете што, я приехал к вам купить товаров на полтораста тышеч, самых луччих.

– Вот-вот, это хорошо для нашего хозяина, это будет иметь большое значение. Он меня похвáлит.

И так Незнайко обрадел.

– Я тебе сечас принесу книгу и покажу все товары, какие тебе больше понраветце и завтро у купця затребую.

И принёс книгу, показал товары и рощытал насколько оне будут стоить тышеч. И вот он посмотрел на него и сказал:

– Хорошая же у тебя, мальчик, грамота, сколько он тебе плóтит? Как ты быстро всё подщтытал и какой булгахтер может так быстро подщытать.

– Я получаю у купця полтораста рублей.

– Очень же он тебе мало плóтит за такую учёную работу. Ну, ладно, Незнайко, давайте выпьем по маленькой.

Наливает стопку как себе, так и ёму и баушке и все оне, конечно, выпили. И вот когда оне выпили так по-малости, так по нём стало немного заметно, так же и в Сергее чаревице. Конечно, он того не выказывал виду, што он чаревич. Он и говорит ёму:

– Да, Незнайко, имя то твоё не так важно, ну, да што уж сделает, нé дали родители лучче, а баушка назвала.

А топерь он ёго опеть начинает спрашивать:

– Скажи, Незнайко, как ты розвлекаессе, как есть ты молóдой, гуляеш ли с какима девушками или нет?

И вот говорит он:

– Я до сих пор никому ничего не говорил и даже люди не знают ницёго. Ну, если я буду говорить, попросил бы вас и баушку свою никому не говорить, где я находилсе, когда поступил к купцю. И вот я уже топерь живу с купецеськой дочерью с меньшóй, скоро как два года. И она от меня в положении. И просил раз у купця ей замуж, он меня ударил по щёки и сказал: „Как ты, Незнайко, смееш говорить мне такое слово“. С тех пор я с ним больше ничего не говорил.

106

– Hу, што жи сделаеш, ты вытерпел, ничёго не сказал, а я про это потом с купцём поговорю, может ты и получиш её в жóны.

Тогда Незнайко очень обрадел, когда услышал это слово от купця и говорит:

– Слушайте, дорогой купець, коли так, я сечас вам ей покажу, токо вы никому не говорите, и ты, баушка.

– Ну, што же делать, уж не скажем.

И вот он сечас оделсе, прибежал к этой к тунели, где он раньше ходил. Нажал кнопку, открылась дверь и зашел по этой тунели к ней.

– Ну, Марусенька, одевайсе, сейчас я тебя поведу к баушке, не бойсе, ничего не будёт худого.

Она кряду же оделась, и пошли. И он через полчаса каких-нибудь приводит ей, такую прелесную дамочку, што купець посмотрел прямо с удивлением на ней. Она кряду поздоровалась. Он и сказал:

– Ну, садитесь за стол, я буду вас спрашивать, может вы што мне и скáжете.

Они сели все вместе за стол. Вот они посидели малоё времё, она пороссказала всё про себя, как она знаетце с Незнайкой. Прошло уже четыре часа, то она и говорит:

– Ну, Незнайко, мне надо итти, смотри, сам знаеш.

И вот она, конецьно, попрощалась, пожалала всего хорошего, и Незнайко ей проводил к этой тунели и сам пришёл обратно. Пришел когда обратно, то он и спросил:

– Когда же ты открываеш магáзин?

– В десеть.

– Ну, ложись спать, сечас шесь часов, поспи хоть до десети, а если и опоздаеш, скажи купцю: „Я занялсе таким-то покупателем“, то он тебе ничёго не скажет.

И он так ушол спать. А оне остались с баушкой.

– Слушай, баушка, ты сечас ничего не говори, а ёго ведь зовут Николаем, но сечас не говори, а потом это выяснитце.

И вот купець повалилсе тоже немного отдохнуть. И так прошло до полдесятого. Она начинает будить.

– Баушка, я не прóспал?

107

– Нет, не прóспал, а если и прóспал немного, то поеснись.

Так. И вот он сецяс же обулсе, оделсе, прихóдит в магáзин.

Только успел открыть, приходит купець, хозяин. Вот когда пришол хозяин, он и говорит:

– Ох сёгодне чуть не проспал, занялсе с однем купцём.

– А в чём дело?

– Да вот, приехал один купець, скупщык, хочет забрать товару на полтораста тышеч, таких скупщыков у нас ещо не былó.

– Ну, молодець, Незнайко, приготовляй товары.

– Да я уж знаю.

Купець обрадел прямо, бегат по магáзину, радуетце. И вот не через дóлго приходит этот купець, а уж хозяин не отходит от лавки.

– Ну, на сколько вы будете брать?

– А вот, как вчера говорил.

– Ну, пойдёмте, посмотрите. Вы как, сецяс будете брать или вам забаковáть?

– Нет, я сечас не возьму, пускай день-два полежат, а прикащыки забакуют.

Вот эты все товары, конецьно, забаковáли. Получил он деньги и этот купець, хозяин, позвал купця к себе в гости. И оне пошли. А в это времё Незнайко осталсе торговать. И вот когда он пришол туда к нему, то посадил ёго за стол и стали угощатьце, выпивать и тому подобное. Сидят розговаривают. И этот купець, Сергей чаревич, спрашивает:

– Давно ли у тебя живёт этот Незнайко и сколько ты ёму плáтиш за эту роботу поспешную, как я вижу?

– Я ему плацю полтораста рублей.

– Мало же ты ему плáтиш. У нас такие прикащыки по крайней мере в магáзинах получают триста рублей. И я, если он пожалает, возьму ёго и буду ёму платить триста рублей. Я щытаю, што он согласитце со мной поехать на триста рублей.

И вот тогда сказал этот купець:

108

– Да, хотя я и плачу ёму полтораста рублей, но ёго не отпущу и дам ёму триста рублей, потому што такого прикащыка не найду больше. Он оборот делает на все одинатцеть магазинов. И я иду ёму на уступки и все приказанья ёго выполню, што он хочет.

Вот он ёму опеть же и говорит:

– Нет, ты ёго приказаньё не исполняеш, я слышал от нёго самого, от Незнайки, што он посваталсы на твоей дочери, и ты ёму изволил дать по шее. Поэтому он очень россердилсе, и ты не все ёго приказанья исполняеш, то, што он хочет.

Вот тогда еще немного поговорили и он ушол. К нёму пришла его жона. Он ей и говорит:

– Вот што купець сказал мне какое слово: што я плачу Незнайки очень мало и он ёго забирает себе, я не исполняю ёго приказаний, не отдал за нёго свою дочерь. А рази я могу отдать за ёго свою дочь, што он неизвестно каких родителей, и это будет мне очень позор. И отпустить ёго не охота, што он очень чéнной роботник.

Тогда сказала ёму жона:

– Слушай, муж, ты судиш неправильнё, если он такой чéнной роботник, што он Незнайко, так это ничего, и надо отдать ёму дочь, если он хочет ей взять. Я слышала о ней слухи нехорошие носятце. Такой мой совет, а там, как ты знаеш.

– Ну, а какие? – спрашивает отець.

– А вот какие, мне передавала одна кухарка, это еще нихто не знает, што она в положении. И тем более дёржать ей нельзя.

– Топерь, коли это так, так позвать сюда Незнайка из лавки, я ему коё-што скажу.

Сичас же приказали Незнайку итти к купцю. И он похóдит, закрыл лавку. Посадил купець ёго рядом и нацял с ним говорить:

– Вот, слушай, Незнайко, этот купець хочет тебя взять и платить тебе триста рублей. И я тебе буду платить триста рублей, только живи.

109

И он еще сказал:

Ты сказал ему, што я ударил тебя по щёки, што я не отдал свою дочь. И если бы ты был хоть какого роду, хоть какого крестьянского, хош какое имя, а то ты пойми ведь я тебя не знаю, ты пойми, ведь я купець, миллионер, мне будет стыдно, позор на всех!

Поглядел на него, осерчал и говорит:

– Ну, уходи, торгуй, иди в лавку!

Погоди, отдаш, сам не знаеш! Топерь он начáл опеть торговать. А купець сидел долго за столом и думал. После этого приказал позвать свою дочерь мéньшую. Она пришла, он поглядел на ней и стал говорить:

– Скажи мне теперь дочка правду, с кем ты гуляла, от кого ты беременна, не утай.

Она и говорит:

– Батюшко, я тогда токо скажу, когда ты отдаш меня за того замуж, с кем гуляла. А то не скажу, хоть убей, не скажу!

Тогда отец посмотрел на ней.

– Ну, уходи проць, уж коли не сказала, не буду говорить!

И вот этот Незнайко провёл опеть день, закрыл магáзин, пошол к ней, спустилсе в тунель. Когда пришол к ней, она такую речь говорит, што отець говорил ей, а он рассказывает про себя. Топерь она ище говорит:

– Вот ты сечас поди домой и пригласи этого купця сюда, пусь он посмотрит наши редкости, только штобы он никому не говорил, отець про это не знает. И приходите с ним вместе.

И вот он сечас же приходит и говорит:

– Ну, вот што, слушай, товарыщ купець, пойдём сечас в подземельё, где есть эти три доцьки, и покажу тебе все редкости, если жалаеш.

И вот оне оделись и пошли. Приходят оне к этой двери, нáжал кнопку, и прошли, так што никто про это не знал. Вот когда оне прошли в зал, то все три сёстры прибежали, поздоровались и стали угощать. Тут пошла музыка, весельё, и купець это всё смотрит, што тут проделываетце. Пришли два молодых ковалера и нацяли все вместе веселитьце. Вот после этых таньцев подошел он к купцю и говорит:

110

– Вот если ты жалаеш познакомитьце из этих трёх бараки то можеш.

– Хорошо.

А оне ушли, всяк по своим по комнатам. И вот он тоже после этого пошол познакомилсе с одной девушкой и провёл до четырёх часов утра. Потом выходит Незнайко, оделись и пошли кряду же домой. Пришли домой, легли спать. В деветь встали, попили чаёк. Один пошол на свою роботу в магáзин, а другой, просто, в город. Вот он открывает магáзин, приходит хозяин, и начáл торговать. Вот этот купець и приходит опеть к этому купцю. Пошла у них опеть беседа. Ведь у купцéй один розговор: про товары, да про богатство. Вот опеть он нацинает говорить:

– Ну, как ты говорил со своим прикащыком Незнайкой?

– Да, я ёго призывал, он соглашаетце, я ёму даю триста рублей.

– Ну, и всё ты ему полностью даёш, што он от тебя требовал?

А он отвецяет ёму:

– Да, нет, вы поймите сами, вы же купець, рáзи можно за такого Незнайка отдать дочь? Ведь мне же позор будет.

– Напрасно так думаете, за такого чéнного работника я бы не пощыталсе. Всё ровно я увезу ёго к себе, я буду платить ёму даже больше. – Ну, ладно, теперь не будем говорить. Если жалаеш, то приходи ко мне в гости, и куда я тебя не поведу, всё вытерпеть. И если вытерпиш, то я заплачу тебе два миллиона, вот пожалоста, сейчас же деньги на стол. Только молчать, што бы ни увидал, надо большоё терпеньё, только скажи мне сечас ответ.

Он посмотрел на него, покачал головой и говорит:

– Да, деньги большие, я пожалуй согласен.

Ну только с тем, штобы молчать, што бы ни увидел.

– Ну, надо молчать, я на одну ноць согласен.

Он дажи дал ёму клятву.

– А если не вытерпиш, то деньги твои пропадут. Ну, вот, тогда приходи ко мне часов в семь или в шесть, – даёт ему адрес: – вот в дом такой-то старушки, и приходи ко мне

111

только под видом купця, штобы тебя не узнали, што ты этого города, а там мы уж сделаемсе.

Тогда он сказал:

– Ну, ладно, я приду.

И ушол гримироватьце, штобы его не знали и совсем приготовилсе под видом купця. Его больше всего интересует штобы узнать што такоё он знает, што за редкость. Так, и вот он приготовилсе в шесть часов.

– Ну, надо итти!

И пошол. А в это време Незнайко закрыл лавку и приходит домой, где уж они сидели оба. Вот пришол Незнайко то увидал сидящего незнакомого купця. То сказал ёму купець:

– Вот познакомьсе с таким-то купцём.

Сели оне за стол, Сергей цяревич приносит чемодан и достаёт разных вин, которых еще нет в этом городе, и начинает угощать купця вместе с Незнайкой. Когда он ёго угостил и сказал:

– Ну, я тебя угостил, как и ты меня угощал.

Потом отошол с Незнайкой в сторону и говорит:

– Слушай, можно пригласить и этого купця с нами, уж я знаю, што ты пойдёш.

– Да, можно, только штобы он никому не говорил.

– Он не скажет, обещал молчать.

И вот так, часов в деветь или в десеть пошли. Подходят к этой двери, нáжал кнопку, спустились в тунели и пошли. Купець удивляетце, што это творитце и деетце в городу, што он и не знает. Вот приводит он их в зал. Вдруг выбегают эти три дочки ёго, поздоровались. Заиграла музыка, начáли угощать. И видит, што Незнайко с этой мéньшой ёго дочерью. И думает, сам сидит молчит.

– Вóт так-тáк, ну, надо вытерпеть обещание как-нибудь.

Вот оне попили, конечно, поугощались, пошли тонцовать. Говорит Незнайко:

– Ну, вот, гости, кто жалает, выбирайте себе барышень, идите тонцовать.

Ну, тому невтерпёж. Он и говорит:

– Я не хочу, пусть идёт товарищ, тот помоложе.

112

Вот когда потонцовали, кончили эту игру, подошли девушки к столу и говорят:

– Вот што, можéте выбирать себе барышень и провести время до утрá, а мы пойдём.

И всяк пошол со своим по комнатам. А купець всё дивитце и думает:

– Што здесь творитце и кем это сделано?

Вот когда оне ушли, этот купець и говорит этому купцю.

– Ну, што, друг, ты пойдёш? А я не пойду и желал бы, штобы ты со мной осталсе, коё-што поговорить, пока оне выйдут.

– Ладно, я не пойду.

Так остались вместе сидеть. Когда оне остались двоё сидеть, то этот купець говорит этому купцю, хозяину:

– Ну, што, видиш, што здесь творитце, видиш своего прикащыка Незнайку со своей дочерью? Неужели ты и топерь не отдашь дочь?

– Нет, отдам, только меня позорит, што ёго зовут Незнайкой.

– Ну, што жи сделаш и вдобавок ты получиш два миллиона.

И вот оне так провели до четырёх часов. Выходит Незнайко и говорит:

– Ну, топерь, гости, пойдёмте, мне надо к десети часам на роботу.

И кряду же собрались и вышли к этой старушки. Пришли когда опеть, сели за стол, поугощались, а он и говорит:

– Вот што, товарыщы, вы знаете, какое я лицё, мне надо к десети часам на роботу, так я повалюсь немного поспать, потому што я еще всегда вó-време приходил и хочу сегодне, а то за это мне будет неприятно от купця.

Тогда говорит этот купець ему:

– Слушай, Незнайко, ты уж очень волнуиссе за эты товары. Я тоже приехал покупать товары. Он тебе ничего не скажет, если и в двенатцеть откроёш, а посиди с нами хошá ещё часик.

Вот ище он и говорит:

113

– Ну, как, будеш ли ты у этого купця, Незнайко, жить, или поедеш с этим купцём, которой предлагал?

Не знаю, если токо он исполнит мои предложенья, то останусь, а если нет, то уеду, потому што мне здесь делать нечёго, а уж своей Марии, жоны, не оставлю, всё ровно уведу ей за собой.

– Ну, так ладно, не волнуйсе, можёт купець и отдаст a тебя. Может этому купцю и не нравитце, што имя твоё Незнайко, а так наверно, отдаст. И сёгодни же он даст тебе ответ

И он пожалал им всего хорошего, всё-таки сам пошол на отдóх. Оне остались вдвоём. Ну, потом когда он ушол, спросил этот купець:

– Ну, што увидел, што у тебя там творитце и вытерпел ну, молодець, получай свои два мёльёна, а я к тебе после приду.

Поугощались. Тот пошол, а этот лег спать. Этот Незнайко, старуха ёму дала спать до полодинатцетого часа.

– Ну, ставай, Незнайко, уж долго спал сёгодне.

– Эх, баушка, как я поздно сёгодне, наверно, купець меня не похвалит.

Умылсе скорей и пошол. Пришол, конецьно, открыл магáзин уже в двенаццетом цясу. Приходит хозяин, он и говорит:

– Ну, хозяин, простите, никогда ище не было, я пропустил сёгодне свой строк.

– Ну, ничего, ничего, Незнайко, я слышал, што ты был с однем купцём эту ночь, за это я тебя прощаю.

И вот он после этого ушол к себе домой и стал советоватьця с жоной:

– Слушай, жона, ты не знаеш, какие у нас редкости есть в нашей тунели, а я узнал и получил за это два миллиона. Как наши дочеря гуляют и этот Незнайко гуляет с меньшóй, потому она и беременна, теперь ей надо отдать, уж всё ровно.

– Мой совет, тебе бы уж надо давно отдать.

И вот сечас же он приказал позвать Незнайка.

– Ну, што изволите, хозяин?

– Ну, коли так, Незкайко, ты сумел это всё сделать, то молодéць, я отдаю тебе свою дочь замуж. А сечас иди в магáзин.

114

Он пошол в магазин, а купець призывает свою дочь и говорит:

– Ну, прекрасная Мария, я тебя отдам за Незнайка замуж, жалаеш ли ты это?

– Конецьно, жалаю, я уже тебе давно говорила.

– Ну, можеш ёму это сказать.

Она кряду же побежала в магáзин. А в это времё приходит же в магазин его отець. Она из дверей, а он из других. Когда приходит его отець и говорит:

– Ну, слушай, Незнайко, я тебе скажу, но только ты ничего не говори. Ты есть не Незнайко, а Николай, а отчество Сергеич, а я есть твой отець. Ну, ты никому токо не говори.

А в это времё прибегает она и говорит:

– Ну, Незнайко, отець меня отдаёт за тебя.

– Я есть не Незнайко, а Николай Сергеич, чарской сын.

Она испугалась и кряду же упала в омморок.

– Как мог так отець отказать чарскому сыну и ударить по щёки, што он просил.

И вот она сечас и говорит:

– Как будет отцю совестно, как отець всё узнает. Слушай, Коля, а мне еще боле совестно, што-то теперь со мной будет!

– Ты ничего не беспокойсе, – говорит ей батюшко, – ты ни об чём не думай, сечас закроем магáзин и будем играть свадьбу. Я пойду к твоему отцю. Я по себе знаю. Я такой же петнатцетилетний жонился на одной чаревне. Раз ты ёго полюбила, так и будет.

Топерь он пошол к этому купцю, а она побежала домой. Купець сечас приказал позвать Незнайка и прикрыть магáзин. Вот когда прикрыл магáзин Незнайко, он кряду же пошол к баушке домой. Когда он пришол, а там сидел ёго отець.

– Слушай, сынóк, сечас мы будем играть свадьбу. А сечас возьмём чемодан с чарской одёжой, у меня припасёно для тебя.

А также попросил баушку одетьце и итти с нимá. И для баушки у него было тоже привéзёно. И вот оне кряду же собрались всемá трóи, и пошли к этому купцю на бал. И вот,

115

конечно, пришли, их пригласили за стол. Сидят угощаютце. Начáли играть свадьбу. Вот немного посидели, потом Сергей чаревич стал нá ноги и говорит:

– Слушайте, товарищы, и вам немного поесню об себе и также об сыне своём.

Так. Вот он стал говорить.

– Вы знаете, што я есть за купець? Я есть Сергей чаревиць, вот такого-то чарства, а этот Незнайко есть Николай Сергеич, мой сын.

Купець сразу óммер. Што это случилось, он так обращался с чарским сыном. Кряду же стал нá ноги и стал у него просит прощенья. Вот он говорит:

– Ну, уж топерь прощатьця поздно, я всё прощаю, а топерь дайте мне особую комнату, штобы я сходил с сыном своим, переоделсе и вместе с невёской.

Вот оне вышли во вторую комнату. Он достал всем по платью как невёске, так и сыну, наследнику чарского дóму, и себе, и вышли обратно за стол. Тогда оне пришли все за стол. Садятце, то все гости стали на ноги, стали его почитáть Сергея чаревича, как купець, так и все прочие стали просить прощенья, што оне не знали дó сих пор. Топерь стали продолжать пир. Пир проходит у них дня три. После этого розьехались гости. Говорит сыну своёму Николаю Сергеичу:

– Ну, Коля, собирайсе, а жону пока оставим, потому што я тебе говорил, што ероплан понесёт только двоих. А потом прилетиш за ней, если она до тех пор не рóдит, а если рóдит, то придётьце оставить робёнка, а сперьвá ей принести.

Вот, конечно, уже не хотелось остатьце жоны ёго, но было делать нецёго и сказала отцю, што эту баушку, воспитаницу Николая чаревича взять к себе, если она пожалает, хош пока я здесь. Тогда Николай чаревич говорит баушке:

– Ты, баушка, успокой ей, останьсе с ней, пока я летаю, а потом – воля твоя: хоцёш к нам полетиш, хоцёш здесь останиссе.

– Ну, ладно, Николай Сергеиць, я с ней останусь.

И вот оне попрощались и улетели. Вдруг оне прилетают в своё государство, и он принóсит своего сына. Мать даже

116

ни за што не могла признать своего сына. Когда он сказал, пáла в омморок. Когда пришла в чувство, тогда бросилась к ёму на шею и стала просить прощенья, што оне ёго оставили. Ну, он сказал:

– Ладно, мама, ты уж не плаць, топерь ты получила радость, будем жить все вместе.

Пришли баушка и дедушко, очень обрадéли, што увидали своёго внучка Николая Сергеича.

Сели за стол, стали, конецьно, спрашивать ёго: как он проводил это времё петнатцеть лет. Он обсказал всё, што он жонат. Все очень радовались: и мать, и баушка, и дедушко. И стали спрашивать, когда он полетит за ней. Тогда он начáл спрашивать у отця:

– Скажи, батюшко, есть ли у нас ероплан побольше, штобы он мог вынести не токо меня и жону, а и там хто рóдитьце, но также тестя с жоною и баушку.

Он и говорит:

– Слушай, Коля, у нас того монтёра уж нет. Он умер давно. Поэтому мы не заказали другого ероплана. Придётьце на этом носить, только по одиночке, уж ты сам знаеш.

Топерь отець ему показал, как этым еропланом владáть и што нужно делать, то он кряду же собралсе, полетел в этот город. Прилетел в город, пришол в дом, то она сразу же выбежала к нёму и говорит:

– Ну, Коля, у меня родилсе сын, топерь нам опеть троим не улететь.

– Ну, ладно, Маруся, собирайсе одна. Я тебя снесу, а потом прилецю за сыном. И баушка пускай смотрит за сыном и побудет, пока я не прилецю за им. (Пропустил я тут очень). Когда купець узнал, што у него творитце, што есь три ковалера, то он кряду же выдал и этых доцерей за молодцёв, и пускай они живут, как знают, с богом.

Потом пришли оне к баушке; обсказали всё.

– Ну, ладно, детоцьки, летите, а я постараюсь. Только не забудь тó, как забыл отець тебя, уж я стара, может умру.

– Ладно, баушка, не заботьсе, уж я не забуду.

И вот в скором времени оне прилетели в чарство. Как увидала мать и баушка и дедушко свою невёску, то очень

717

обрадéли и принели ей хорошо. И вот он пожил несколько дней и говорит:

– Ну, Маруся, знаеш, мне надо лететь за сыном, а то баушка соскучитце.

И вот он собралсе второй раз лететь.

Когда он прилетел опеть же в город, спустилсе к баушке и говорит:

– Ну, баушка, я прилетел за своим сынком.

– Спасибо, дитятко, вот твой сын чел, здоров, можёш взять.

Он и говорит баушке:

– Баушка, а ты хочеш повидать наше государство и у нас жить, то я тебя тоже возьму, только второй раз прилечу за тобой.

Она ему сказала:

– Слушай, Николай Сергеич, я уже стала стáра, мне уж могила, мне охота лучче у себя умирать.

Тогда он вынимает деньги и даёт ей мешочик порядошной, даже без щёта.

– Вот тебе, баушка, живи, пока хватит, а всё ровно, пока ты жива, мы тебя будем навещать, коли ты не жалаеш к нам лететь.

Так он роспростилсе, конецьно, взял своёго сына. Полетели. В скором времени прилетели в своё государство. Ище больше былá радость у дедушки с баушкой, когда оне увидали своего внучка. После этого всёго сказал Сергей чаревич своему сыну:

– Вот што, Коля, мы соберём бал, и надо нам пригласить твоих тестя и тёщу, как нибудь достать надо, хоть я полечу раз, а ты второй, всё-ровно доставать надо. А в это времё будем собирать гостей.

И вот кряду же полетел Николай Сергеич за тестём. И вот, конецьно, он прилетел в дом их, оне очень обрадели, посадили за стол, начáли угощать.

– Слушайте, батюшко, матушка, теперь я прилетел за вами. Прошу не отказать, ну только буду возить вас по одиночке. Которой наперёд жалаете, тот и полетим.

118

Тогда, конецьно, оне уже отказыватьце никак не могли.

– Ну, любóй, которой наперёд токо жалает.

Тогда уж понёс он тёщу, а ёму сказал:

– Ну, отець, ты не обижайсе, прилечу и за тобой, знай, што нам троим лететь нельзя.

И вот прилетели в скором времени. Опустились и заходят оне во дворець. Зашли во дворець, принели ей как сватьюшку, стали угощать, а Сергей чаревич и говорит сыну:

– Слушай, Коля, ты топерь оставайсе, а я полечу, заменю тебя хош раз. Потому што, как мы отци, так я полечу и привезу обратно, а ты уж с тёщей делайсе как знаеш, потому што она для тебя добрéй была, наверно; ты и взял ей наперёд.

И так он собралсе лететь. Прилетел к нему и говорит:

– Ну, сват, топерь полетим к нам в гости, у нас угостить есть чем. Только схожу я к баушке, посмотрю ей.

Пришол к ей поздороватьце.

– Здраствуй, баушка.

– Здраствуй, здраствуй, Сергей цяревич, пришол меня посмотреть?

– Дак как же баушка, надо посмотреть. Ну, как, баушка, хватит ли тебе денег, пока протягáетце твоя старость?

– Да как же, довольнё, очень довольнё. Я очень довольня от вас. Мне больше ничего не надо.

– Я скажу этому свату, купцю, штобы он присматривал за тобой.

– Спасибо, Сергей чаревич, я очень довольня от вас.

Так оне попрощались, он пошол к купцю.

– Ну, сват, садись, полетим.

И вот только оне прилетели, как начáлсе у них почёстной пир. И пировали оны три дня. После этого и говорит купець своему зятю, так и сватовьям:

– Слушайте, у меня магáзины, торговля, больше мне здесь жить нельзя, если бы вы отвезли меня проць, было бы хорошо. И у меня топерь нет такого роботника, как зять Николай Сергеич, на нёго бы можно надеетьце. Ну, я этого ницёго не знал, топерь извиняюсь.

Топерь он и говорит:

119

– Ну, сват, я тебя и снесу, как принёс.

Опеть же садятце на ероплан, и полетели. Топерь когда он его унёс, прилетел обратно и говорит:

– Ну, вот, я своё исполнил, а теперь, сын, ты исполняй своё со своей тёщей.

Он говорит:

– Тёще моей жить и здесь не плохо; когда она захочет тогда мы ей отнесём, а пока она еще ничего не говорит, пускай здесь живет.

Вот она прóжила у них чéлых два месеця, и говорит:

– Ну, зять мой Коля, надо меня отнести домой, так што старик мой может скучать, не погибла ли.

– Ну, ладно, я тебя отнесу.

Вот она в это времё попрощалась со сватовьями и так сели на ероплан, полетели. Вот он принёс опять же ей домой, прожил одне сутки, отець и говорит:

– Слушай, зять, если тебе угодно взять от меня капиталу или магáзины, то можеш получить от меня, если желательно, потому што у меня больше нет никого, как вас три зятя. Если я поделюсь, а уж сам стал немолóдый.

Вот он ёму и говорит:

– Я про это пока ницёго не знаю. Наверно, ты никуда не девáш, што мне обещаеш, а я пока ницёго не знаю.

Роспростилсе он с нимá и полетел домой. И так он прилетел домой, и стали быть да жить до глубокой старости. И потом он поступил на чарство, когда умерли его дедушко и отець.