8. КОЩЕЙ БЕСЬМЁРТНОЙ
Нé в котором чарстве, нé в котором
государстве, может быть в том, в котором мы живём, жил был чарь. У нёго был
один сын и три дочери. Вот эти дочеря стали все на возрасте и также чаревич
подрос, стал тоже урóслой. Топерь после этого, заболел у них отець,
немного поболел и умер, потом заболела мать, тоже немного полежала, скончалась.
Когда оне похоронили отця и матерь, то им стало всем,
как сёстрам, жалко родителей, так и брату, што оне остались одни. Вот он
говорит старшей сестры:
– Милая моя сестриця, пойдёмте со мной в сад
погулять.
То она не отказалась, пошла с ним вместе.
Вот идут оне по саду, прошли в ту сторону, не видали
оне никого, только шли двое. Когда оне идут обратно, то видят, летит ворон,
садитце против них в сад и обернулсе прекрасным мужиком, то есть цёловеком.
Подошол к чаревичу и сказал:
– Здраствуйте, Иван чаревич и прекрасная чаревна.
Он ответил, чаревич:
– Здраствуй.
– Вот отдай, чаревич, за меня сестру замуж.
Отдаш – возьму и не отдаш – возьму, всё ровно возьму.
178
Ивану чаревичу жалко было сестры отдать, и он сказал:
– Нет, я, пожалуй, тебе сестры не отдам.
То этот мущина обратилсе вороном, схватил ей и понёс
на воздух и только сказал:
– Hу, Иван чаревиць, приходи к нам в гости.
Так. Немного постоял чаревиць, не успел ницёго
сказать, пошол домой. Приходит домой, на второй же день приходит к второй
сестры:
– Здраствуйте, милая сестриця, не скучно вам?
– Да не знаю как, милой брат, сказать.
– А если скучно, то пойдёмте со мной в сад
погулять, а мне стало што-то больно скучно.
То она сецяс же средилась и отправились гулять по
сáду. Таким же путём, как и с перьвой, шол с сестрой, не видали оне
никого, шли. Когда вернулись обратно, то откуль ни возьмись, прилетает голубь,
обратилсе прекрасным цёловеком и говорит:
– Здраствуйте, Иван чаревич и прекрасная чаревна.
Он заговорил:
– Здраствуйте, добрый цёловек.
– Вот, Иван чаревиць, зацем я пришол: отдайте мне
свою сестру замуж. Отдаш – возьму, и не отдаш – возьму, всё ровно
возьму.
Он немного подумал и сказал:
– Ну не знаю, што будет, уж дать-то бы и. не
охота.
Сецяс же в это времё обернулсе этот цёловек голубем,
подхватил ей и понёс с собой.
– Ну, Иван чаревиць, приходи в гости к нам.
Иван чаревиць пошол с великой пецялью домой.
Когда он пришол домой, больше стал печалитьце, как
óтдал двух своих сéстер нéвидом и не знает куда. Да. Тогда
на третий же день, приходит к самой млаччей сестры и говорит:
– Ну, сестриця родимая, пойдёмте со мной в сад
гулять, не откажись.
Та не отказалась, пошла. Когда вышли оне в сад гулять,
вышли оне в ту сторону – никого не видят, только идут
179
вдвоём вместе, бесёдуют. Он обсказывает сестры то, што происходило с ейными сёстрами, как их уносили и хто. Когда он это всё обсказал, вернулись обратно. Идут недалёко. Вдруг прилетает орёл, садитце возле их и выскоцил бравым детиной. И сказал:
– Здраствуйте, Иван чаревиць, здраствуй,
прекрасная моя чаревна.
Иван чаревиць посмотрел на него, поздоровалсе, а он
нацинает ёму говорить и говорит ёму такую вещ:
– Вот, Иван чаревич, отдай мне добром свою сестру
замуж, уж всё ровно тебе не удержать ей. Я за ней прилетел.
Он отвецяет ему:
– Што же, ну, бери, токо дело в том, што я
тóперь осталсе как сирота, нету у меня ни отця, ни матери, ни
сéстер, нету ни роду, ни племени.
Тогда он говорит ёму:
– Ну, ладно, Иван чаревич, не горюй.
Роспростились оне с ним, обернулсе орлом и плавно
полетел.
А Иван чаревич пришол домой с великой печалью. Когда
он пришол домой, прóжил он дома месеця два, и всё ёму было скуцьно нет у
нёго никого и сам он был хóлост. Што было ему делать? Наконець он
задумал што:
– Где мои сёстры, дай пойду их розыскивать, может
я их найду.
Приказал напечь сухариков, это всё ёму было сделано. И
своё чарьство оставил на одного старика и сам средилсе в путь-дорогу.
Долго он шол большой дорогой, наконець приходит к
такому болоту, што оно было непроходимое, совсем топкое, но надо было ёго
проходить, и вот пошол Иван попадать черезь это болото, потому што нигде больше
нельзя было пройти. И весь он измучилсе, выбилсе из сил, думает:
– Ну, наверно погибну я в этом болоте, не попасть
мне больше на сухое место.
Ну, хотя трудно ёму оцень было, наконець, он всё-таки
с большим трудом попал на сухое место.
180
Когда он вышел на сухую гóру, вышел на большую
дорогу в путь-дорогу спокойно. Вот у ёго не заводитце нискóлько
сьéстных припасов, и стал роздумывать:
– Вот скоро ли я попаду куда-нибудь, в
жилó место?
Недалёко подошол, то видит, стоит дворець. Очень был
хорошой. Подошол к дворцю, то смотрит, сидит у окна ёго сестра. Вот зашол он в
комнаты и приходит он к сестры. Поздоровалсе он со своей сестрой. Сестра
поздоровалась и заплакала, и сказала ёму.
– Брат ты мой родимой, вот как ты меня не
отдавáл, ну жить мне очень худо, ну уж делать нéцёго, уйти я от
нёго никуды не могу. Вот, братець, ты знаеш, мой есть какой муж. Он ведь не
любит руського духу совсем, а ты топерь ко мне пришол, куды я тебя топерь
полóжу и как я тебя скрою.
Тогда он ответил сестры:
– Ну, сестра, дело твоё, куды хош меня девай,
может быть мне придётце здесь погинуть.
Вот она ёго накормила, напоила и потом повела в особу
комнату, и замкнула она ёго в большой ящык и сказала:
– Топерь подожди, – и сама ушла.
Немного погодя вдруг прилетает ейной муж, прилетел,
зашол в дом и сказал:
– Жона, руськой дух в избе, хто у тебя есть, то я
сьем, сказывай.
Та стала ёму говорить:
– Што ты, муженёк, – и сама
заплакала, – у меня хто здесь ходит? Ты сам должóн знать. Я
вóлосы чесала и вот жгáла, бросила волóски в
жарáтку, может быть то тебе на нюх бросилось. Или вернее всего ты по Руси
налеталсе, да Руського духу нахваталсе, может быть у тебя еще в нóси.
Тогда он ей сказал:
– Ну, давай, корми скорее, ись хочу.
Когда она ёму подала пищу, он поел, она села рядом,
стала его спрашивать и говорит ёму:
– Слушай, муженёк мой. А если бы у меня в это
времё пришол мой брат, што бы ты с ним сделал?
– Да, ничего, угостил и только бы.
181
Тогда она ёму и говорит:
– Дак ведь у меня брат пришол, муженёк.
То он сецяс сказал ей:
– Ну, веди ёго сецяс сюда.
С радости она побежала к сундуку, открыла ёго и
сказала:
– Ну, братец, иди, мой муж тебя просит.
Вот она приводит брата своёгó, он и заговорил:
– Здраствуй, зять.
– Здраствуй, ну садись со мной обедать, и будеш у
меня жить три дня, а потом буду тебя спрашивать.
Вот пили, гуляли три дня. Когда эти три дня прошли, то
сели опеть-же они за стол.
Топерь и скажи мне, шурин, куда ты идёт, зачем.
Он отвецяет ёму:
– Я иду куда? – себя показать, да людей
посмотреть, да Елену Прекрасную замуж взять.
Он говорит ёму на ответ:
– Не знаю, быть может, но только чище тебя я был
молодéць и то сутки у ней под арестом сидел, ну, тебя не знаю. Туда есть
много хотцéй, да мало выхотцей. Ну и с богом иди. Ну, сестра, сказывай,
чем своёгó будеш брата дарить?
Она отвецяет:
– Слушай, муженёк, да у меня нет ницёго, только
есть у меня заповедно кольцё, которо ты мне велел никому не отдавать.
То он сказал ей:
– Отдай ёму. Я на Русь полечу, не таких принесу,
а брату оно годитце при нужды.
Сняла она с руки кольцё подаёт брату и говорит:
– Ну, брат, когда тебе будет перьвая нужда, то
перелóжь с руки нá руку, увидиш, што будет.
Брат взял кольцё, одел на руку, то приходит к нёму
зять:
– Ну, вот што, шурин, я тебе подарю от себя.
Приносит зять ему еицько, подаёт в руки.
Вот тебе подорожно еицько, от меня подарок. Вот,
шурин, когда захочетце тебе исть, перекинь еицько с руки-нá-руку, откроетце
перед тобой комната, еды будет достатоцьно, поеш, отдохнёш и домой пойдёш.
182
Взял это еицько, сунул в
корман, попрощалсе с зятем и сестрой, вышел на большую дорогу, и пустилсе в
путь.
Вот идёт наш Иван путём-дорогою, итти ёму было
вéсело и так проводит путь. Да, и вот ёму захотелось ись. Сецяс он
достáл еицько подорожное, перекинул ёго с руки-нá-руку и перед
ним образовалась небольшая комната. Сецяс забегал лакей Миша, накормил ёго,
напоил, успокоил спать. Дал ёму выспатьце, он стал со сна, помылсе, перекинул
еицько с руки-нá-руку, сунул ёго в корман и пошол в дорогу. Долго он шол
и наконець увидал большое, большое болото. И вот подходит к нёму. Когда пришол
к этому болоту, это болото еще было нá два раза хуже того, што перьво
переходил. Ну ёму делать было нечего, надо было итти и начáл брести
опеть по топлому болоту. Долго он попадал и весь измучилсе, измаялсе, до тех
пор, што ёму уже захотелось ись. И он спомнил про еицько в кормане, взял,
перекинул с руки-нá-руку, не стало в одну минуту болота, образовалась
комнатка и он, этот Миша, стал ёго кормить. Накормил, напоил, улóжил ёго
спать, дал ему выспатьце, розбудил ёго. Умылсе и спомнил:
– Да, я опеть же наверно в болоте.
Перекинул еицько, сунул ёго в корман, образовалось
опеть же болото. И он опеть нацинает брести по этому болоту. Долго, долго он
брёл, измучилсе, наконець, перешол это болото и сказал;
– Ну, топерь слава богу.
Пошол он опеть же дорогой широкой, пошла у нёго дорога
впереди, и спомнил:
– Где у меня сестра топерича, как я переходил
перьвой раз черезь болото, у меня была перьвая сестра, а теперь я не знаю, где
находитце вторая.
Потом ёму захотелось опеть ись. Вытаскивает еицько,
перекинул с руки-нá-руку, перед ним образовалась небольшая комнатка,
забегал Миша, накормил и улóжил спать, побудил ёго и он взял еицько,
перекинул с руки-нá-руку, сунул в корман и сам опеть пошол вперёд.
Немного подошол, смотрит:
– Как будто што-то светает!
183
И видит стоит дворець серебряной, и он подходит к
нёму. Когда он подошол к дворцю, то видит сидящую сестру у окна и заворотил в
этот дворець. Входит к ней, поздоровалсе.
– Здраствуй, сестриця.
– Здраствуй, братець.
– Ну, каково тебе, сеструха, жить?
Она ёму ничего не сказала, накрыла стол, накормила, а
потом села с ним рядом, стала россказывать. И всё она россказала, как она живёт
и сказала:
– Слушай, брат, всем он хорóш, ну только
не любит руського духу, куда я тебя сецяс кладу?
А он отвецяет ей:
– Я не знаю, сестриця, куда ты меня положиш.
То она сказала:
– Ладно, уж так и быть, давай я тебя замкну в
особу комнату, в ящык, пока не прилетит, а то прилетит, сьест обоих.
И затем повела. Увела в особу комнату, открыла ящык,
замкнула, и сама ушла домой. Токо пришла домой, загремел гром, она сразу
подумала, што летит её муж. Прилетел в дом и заговорил:
– Фу, фу, на Руси не бывал, руського духу не
слыхал, а топерь у тебя есть. Сказывай, хто у тебя есть, сьем и тебя вместе.
Так. Она отвецяет ёму:
– Што ты, муженёк, уж ты сам на Руси налеталсе,
руського духу наслыхалсе, ну, наверно у тебя в нóсе. Токо и было моей
провинности, што я волоски чесала, бросила их в жарáтку, ну они воняли,
может это и есть.
– Ну, ладно, ну давай ись, – ись хоцю.
Сецяс она накрыла стол, он стал ись. Так. Вот он поел
немного, она села с ним рядом и говорит ёму:
– Слушай, муженёк, а если бы мой топерь брат
пришол, то што бы ты с ним сделал?
– Да ничего, угостил и столько бы.
– Дак ведь он у меня есть, пришол.
– Ну, веди ёго сюда.
184
Вот она скоцила во втору
комнату, отомкнула ящык, взяла брата своёгó, привела ёго. Вот он
подходит к столу и говорит:
– Здраствуй, брат.
– Здраствуй, шурин, нéчего мне с тебя
взять, садись обедать. Поживи у меня пять суток, а потом тебя буду спрашивать,
зачем ты пошол и куда.
Вот прогуляли они пять дён, и сели снова за стол, и он
стал спрашивать:
– Куда ты идёш, шурин, скажи мне топерича?
Тогда Иван чаревич отвечает ёму:
– Я иду себя показать, да людей посмотреть, да
Елену Прекрасную замуж взять.
– Да, может быть и дойдёш, ну я был почище тебя и
то сутки под арестом сидел, а тебе уж не знаю, может удассе как. Туда есть
много хотцéй, да мало выхотцей. Ну, – сказал, – ладно, пошол и
иди. Ну, сестра, чем своёгó будеш брата дарить? – сказал жоне.
Она говорит ёму:
– Слушай, муж, мне дарить нéчем. У меня
токо есть одно заповедно кольцё, которо ты дал и сказал, штобы никому не
отдавать. А больше мне дать нечего.
– Ну, отдай и то, я на Русь полечу, принесу и не
такое, а ёму оно пригодитце, а тебе ни к чему.
Подходит сестра к брату, снимает кольцё с руки, одел
он на руку, а она ёму и говорит.
– Вот, брат, при большой нужды только одень это
кольцё, а раньше не надевай, и храни ёго у себя.
– Ну, шурин, мне больше топерь дарить тебе
нéчего, можь итти с этымá вещами.
Затем он попрощалсе с зятем и с сестрой и отправилсе в
путь дорогу.
Долго, долго он шол путём-дорогою и дорога ёму казалась
как-то очень скóра. Потом, наконець, ёму захотелось ись. Он спомнил про это еицько, достáл ёго из кормана,
перекинул с руки-нá-руку, перед ним образовалась комната. Забегал Миша и
начáл кормить ёго, улóжил спать, и чаревич заснул. Дал ёму
выспатьце и потом розбудил, он умылсе, сунул
185
еицько в корман и пошол. Шол, шол и смотрит, как бытто открываетце морё или большо озеро. Подходит ближе и смотрит, опеть топлое непроходимое болото, топлое, што хуже на три разá чем перьвое. И нужно ёму было черезь это болото попасть. Ну, пришлось ёму опеть зайти в это болото и брести. Долго он мучилсе, позóрилсе, избилсе весь из сил и захотел ись. Спомнил про еицько, поел, попил, поспал. Выспалсе, умылсе, еицько убрал в корман, очутилсе опеть же в болоте и начáл итти дальше. Наконець, выбралсе он из этого болота и сам уж себя не помнит, куда он теперь попал. И даже забыл куда идёт, так ёго это болото измýчило. Потом захотелось ёму опеть ись, перекинул еицько с руки-нá-руку, конечно, поел, попил, поспал, выстал, умылсе и пошол опеть вперёд.
Вот шол он близко-ли далёко, и смотрит горит огонёк,
или вставает сонце. То немного ближе подошол, ярчéй и ярчéй стало
и подыматьце стало выше. Хорошенько россмотрел, то увидел не сонце, не огонёк,
а блестит золотой дворець. Подошол к этому он дворцю и увидал млаччую сестру у
окна, мéньшую. Когда сестра тоже взглянула в окно, и увидала, што идёт
брат, сразу выбежала к нёму настречу. Прибегает настречу, поздоровалась, взяла
ёго за руки и повела ёго домой. Завела в дом, накормила ёго, напоила,
полóжила ёго в кровать отдыхать, сама села рядом росспрашивать.
– Скажи мне топерь, братец, куда ты идёш,
путь-дорогу дёржиш, снацяла мне, а потом обскажеш моёму мужу.
А он отвецяет ей:
– Слушай, сестриця, я тебе тогда только скажу,
снацяла ты мне росскажи, как ты живёш, как тебе жить. А я про себя обоим вам
скажу вместе.
Она начáла говорить про себя:
– Дa, брáтелко, мне очень хорошо жить, муж
у меня очень хорошой, очень ласковой. Я знаю, когда он на Русь полетит, когда
вернётце, все знаки знаю, он не скрывает от меня ницёгó.
– А поцему же, сестриця, – спросил он
ей, – я был у тех сéстер, у твоих, оны меня закрывали от своих
мужевéй, а ты меня не закрываеш никуды?
186
– Я не закрываю и закрывать не буду, потому што
он очень хорошой до меня. А те сёстры закрывают потому, што óтдал их не
с радости, а меня по жаланию, и я ёго не боюсь. А топерь слушай: когда он
полетит, я тебе скажу, токо не бойсе.
И вот сразу загремел гром, она и пришла к нёму:
– Вот смотри, топерь мой муж полетел, загремел
гром, засверкает молния и затресётце вся комната и как ухнетце, он взойдёт в
дом, токо не бойсе.
Как только он прилетел в дом:
– Ух, шурин пришол! Топерь будем гулять, жона,
челых деветь дней. Накрывай жона на стол, носи чего знаеш, пойдёт сецяс
гулянка.
Вот они пили, гуляли челых деветь дней, потом сели
вместе с зятем.
– Ты скажи куда идёш, я буду тебя спрашивать.
– Знаеш, зять, куда я иду? Иду себя показать, да
людей посмотреть, Елену Прекрасну замуж взять.
То сказал ему зять:
– Ну, пошол, так иди, токо скажу тебе, парень: я,
конешно, почище всех братьев, и то у ней три цясá в темнице посидел, ну
ускользнул.
Потом он ёму и говорит:
– Ну, слушай, шурин, теперь я сецяс в эту же
минуту обернýсь орлом. Когда я обернýсь орлом, ростяну свои
длинные крылья, то смотри, подходи ко мне ближе, бери моё правоё крыло и
отщытывай девятое перо, и вытащы ёго.
Да, когда он обернулсе орлом, ростенул свои длинные
крылья, то он подошол к нёму кряду, отщытал девятое перо и вытащыл. Вытащыл и
стоит. Он обернулсе опеть зятем и сказал:
– Ну, ты, топерь роздевайсе, а ты, сестра, уходи
минут на пять, а потом придёш.
Вот сецяс он розделсе и этот зять сунул ёму перо под
кожу и сказал:
– Ну, одевайсе, а я тебе поясню.
И вдруг приходит сестра. Вот топерь снова они стали
бесёдовать.
187
– Ну, слушай, шурин. Вот когда тебя убьют –
я узнаю, утопят тебя – я узнаю, сожгут тебя – я узнаю. И все мои
братья узнают.
– А почему?
– А вот почему. Если тебя сожгут, то понесёт
гарь. Оны щытают, што погиб наш брат, надо ехать, итти спасать. Если утопит
тебя, то у нас у всех будет линять перо, также у братьев. Братья подумают, што
наш брат погиб. А если убьют тебя, то окровавитце у нас одно перо у всех, и
также у братьев. Вот почему мы все узнаем. А когда слетимсе, там видно будет.
До этого долго.
Теперь он говорит своей жоны:
– Ну, жона, чем будеш своёгó брата дарить?
А я ёму дал подарок, которой ёму очень нужной.
Ну, она сказала:
– Ну, муженёк, а што же я ёму дам? Ты знаеш, у
меня есть токо твоё заповедно кольцё, которо ты не велел никому давать.
Ну, он сказал:
– Отдай, для брата ницёго не будет жалко, а я на
Русь полечу, тебе подарок опеть принесу.
Тогда подошла она к брату своёмý, сняла кольцё
своё, подаёт и сказала:
– Ну, брат, это кольце, когда тебе самая
последняя нужда будет, тогда только надень нá руку.
– Ну, теперь, шурин, я тебя понесу, ну только
смотри, штобы ты там никому не говорил, не только никому, ну боле всего ей, хто
тебя принёс. Скажи, што сам пришол. Принесу тебя я черезь ейны застáвы и
сильно войско.
Вот он сецяс же простилсе с сестрой своей, а зять обернулсе
орлом, посадил ёго на спину и полетели.
Вот долго-ли кóротко летели, он и говорит ёму,
зять:
– Слушай, шурин, посмотри-ко, уж виднеютце ейны
теремá.
Подлетает к тéрему, кругом тéрема стоит
жолезной тын по поднéбесью, и кругом этого тынá стоит стража, так
што не было один аршин цёловека от цёловека. И все были вооружóны. Ну,
орёл не смотрел ни на што, поднялсе со своимá
188
большима крыльями кверьху и занёс ёго в сад, где она часто ходила, и сам роспростилсе с ним и сказал:
– Ну, слушай, Ваня, смотри, не зевай.
Роспрощалсе с ним и с тем поднялсе кверьху, токо ёго и
видел.
Вот он походил, походил по саду. Ёму што-то бытто
думаетце захотелось ись. Потом подумал:
– Да нет, не времё сецяс мне-ка ись, еще
помéшкаю.
Вдруг токо взглянул вперёд, што-то просвéтило,
смотрит выходит прекрасная чаревна, да была такая красавиця, што без слёз на
ней смотреть нельзя. Вот она подошла к нёму и он сказал:
– Здраствуйте, прекрасная чаревна, давно мне
хотелось тебя видать, топерь я тебя увидел.
– Здраствуйте, молодой цёловек.
Она стала ёго спрашивать:
– Как ты сюда попал, хто тебя принёс. Так ты
попасть сюда никак не мог, скажи мне сечас.
– Как попал, – попал я очень слободно. Шол я
мимо вашей стражи и она в то времё заснула, никто меня не видал, и зашол я в
ваш сад.
– Ну, зачем ко мне пожаловал, то сецяс же мне
скажи.
Он отвечает:
– Елена Прекрасная, всё времё мечтал я о том, а
топерь буду говорить. Я хочу на тебе жонитьце, если токо ты жалаеш.
Она на нёго взглянула, улыбнулась и сказала:
– Слуги, берите ёго, посадите в темницю,
женишкá!
Сецяс прискакали слуги, захватили ёго, привели в
темницю. Открыли темницю, посадили Ивана в темницю, а там в темнице столько
было людей, што не было щёту. И всё это были женихи.
Сидит Иван царевич сутки, другие и третьи, и даже
месець. И стало ёму очень скучно. Потом Иван спомнил:
– Ну, давай, повеселить рази робят!
Перекинул с руки-нá-руку енцько, открылась
комната, и начáл потюрéмщиков угощать, и все пили, ели,
радовались и спрашивали ёго, хто он такой есть. Он ответил им:
189
– Робятушки, меня зовут Иван чаревич.
И больше ничего. И все стали ёго благодарить.
Тогда спомнил он старшей сестры кольцё.
– Дай, – думат, – што будет.
Передел ёго с руки-нá-руку. Когда он передел с
руки-нá-руку, то загремело четыре музыки и стали угощать всех потюрéмщиков.
И такой музыки еще не было во всём государстве. И пришли двенатцеть девиць и
стали тонцовать. И пошло такое весельё, што затреслась вся темниця, а слышало
всё государьство.
Когда услыхала чаревна, што такие мýзыки какой
не бывало в ейном государстве, то стала прислушиватьце, где это так. То сецяс
же приказала служанке сходить посмотреть и вернутьце обратно. Служанка
прибегает там к темнице, это там всё што-то чýдилось и начáла
смотреть и забыла зачем она пришла. Не стерпела прекрасная чаревна, не могла
дождатьце служанки, побежала сама. Ище простояла сама челой час, потом
закричала громким голосом и сказала:
– Караульной начальник, сечас же отпереть
темницю, сию минуту!
Когда стал открывать темницю, то Иван перелóжил
с руки на руку кольцё и ницёгó не стало, все стало мирно и спокойно. Вот когда открыл темницю, то вместе с
караульным начальником зашли оны в темницю и она стала спрашивать
потюрéмщиков, поочерёдно кажного.
– У кого есть такие вещи, продажны или нет, или
овéтны?
Все потюремщики были пьяны и только ругали ей.
Наконець, вышол Иван и говорит:
– Прекрасна чаревна, эта вещ есть у меня, ну не
продажна, а овéтна.
А што овет? – она спросила, чаревича.
Овéт тебе по колен платьё залупить, а мне три
часá вокруг тебя проходить.
Она и говорит:
– Нет, чаревич, этого нельзя, вот как лучче,
давай другое што хош, а этого нельзя.
190
Долго она думала и
наконець сказала:
– Ну, ладно, приходи ко мне около шести часов
вечера.
Вот когда она ушла, потюремщики все закручинились:
– Напрасно ты, Иван цяревиць, отдаёш ей вещ, а
чем будем веселитьце и тебя благодарить?
Он сказал
– Ну, ладно, робята, повеселимсе еще, хватит.
Провёл времё до шести
часов и пошол во дворець. Когда приходит во дворець, то уж слуги знали про это
и представили ёго чаревны. Она сечас начинает скидовáть одёжу велит
становитьце ёму смотреть. Пороздéла лишное, подняла платьё до колен и он
стал ходить вокруг ней три часá. Вот проходил он полные три часа. Она
закрычала:
– Слуги, оберайте
ёго и ведите в тюрьму.
А Иван снял с руки
кольцё старшой сестры и пóдал ей. В эту минуту был Иван представлен в
темницю, где ёго сидели потюремщики. Когда увидали потюремщики, што пришол
Иван, то все собрáлись к нёму и спросили:
– Óтдал,
Иван, вещ?
– Да, óтдал.
– Но чем-то-мы теперь будем веселитьце?
– Ладно, робята, повеселимсе.
Провели этот день, он спомнил средней сестры кольцё:
– Дай, – думат, – испытаю, што будет?
Взял ёго, передел с руки-нá-руку. Вдруг
загремело восемь мýзык и вышло двенатцеть девиць в коротеньких одеждах и
стали тонцовать и угощать потюремщиков. Пошло у их опеть тут весельё.
Когда робята увидали такое весельё, то опеть пошли
петь, плясать, веселитьце и всё такоё.
Когда услыхала чаревна, што пошло у потюремщиков
весельё еще на три разá больше и всё чарьство стало ходить и всё
слушать, то не поверила своей служанке, кряду же побежала к темници сама.
Прибежала к темници, посмотрела наверно часá два, опомнилась, наверно
она зачем-то шла. Всё казалось очень вéсело. Вот и закрычала:
– Караульной начальник, отпереть темницю сечас.
191
Прибегает начальник,
начинает отпирать темницю. Да. Когда открыл начальник темницю, то зашли оба они
в темницю. А в это же времё Иван снимает кольцё, передевает на втору руку и всё
стало спокойно, ничего не стало. И он тут же кряду сказала:
– Ну, Иван чаревич,
у тебя эта вещ хранитце, ни у кого, продай мне её.
А он сказал:
– Нет, прекрасная
чаревна, нельзя продать она не продажна, а овéтна.
– А што
овéт?
– Овéт мой
такой. Тебе по грудям платьё поднять, а мне кругом шесть часов ходить.
– Нет, чаревич,
того нельзя, што хош другое.
А он ответил:
– У меня
овéт такой, мне иначе нельзя.
Тогда немного подумала:
– Ну, ладно, шесть,
так шесть, приходи ко мне в семь часов во дворець.
Вот он приходит в семь
часов во дворець, а уж из слуг ейных знали, зачем он пришол, сразу повели к ней.
Приходит он к чаревны, то чаревна скидовает лишную одёжу, поднимает платьё по
груди, Иван чаревиць стал обхаживать вкруг ей. Прошли шесть часов, до
чáсу ночи. Сечас она закрычала, приказала увести обратно чаревича в
темницю. Когда он пришол в темницю, то все потюремщики пришли к нёму:
– Што, Иван
чаревиць, óтдал ты наверно вещ?
– Да, óтдал.
– Плохо дело, – все закручинились.
– Ну, што ж сделать, робята, еще повеселимсе
когда-нибудь.
Когда прошло сутки или двои, он спомнил последнее,
млаччей сестры это кольцё.
– Дай, – думат, – испытаю и то.
Вот только перекинул с руки-нá-руку, то кряду
образовалась комната другая, загремело двенатцеть мýзык, пришли
шеснатцеть девиць полунагие и кряду пошли танци. Робятки начáли
192
пить и веселитьце. Робята все пили, гуляли, веселились, благодарили чаревиця, што он их веселит, хотя сидели другие уже по дватцеть лет. Это кольцё такую силу имело, што всё цярьское, королесьское войско отгонило от темници и поставило своё, стража была кругом целиком своя.
Когда услыхала чаревна такое весельё, пеньё, што ихно
всё чарьство колыблетце, то побежала, не стерпела, в темницю. Вот посмотрела
она, цясá два постояла и закрычала:
– Караульной
начальник, отпереть темницю!
Ей стража отвецяла:
– Мы тебе не
подчиняемсе, наш хозяин сидит в темнице, мы ёго знаем, вашей стражи здесь нет.
Она сецяс же побежала отыскивать караульного
начальника своёго. В недалёком времени отыскала, привела, начáли
отпирать темницю. Когда óтперли темницю, а в это времё Иван уже снял
кольцё и было всё спокойно, то она сразу заговорила:
– Ну, Иван чаревиць, наверно у тебя есть такая
вещ, продажна или овéтна.
А пьяные потюремщики ходили и бранили ей почём зря,
што ходиш, омманываеш Ивана чаревиця. А он отвечает:
– Прекрасная Елена, у меня вещ не продажна, а
овéтна.
– Што у тебя за овéт?
Он и говорит ей:
– Вот, Прекрасна Елена, если ты жалаеш раздетьце
нагá, и я нагой, и я повисну над тобой и пролежу от девети часов вецера
до шести часов утра, а тогда я тебе отдаю эту вещ.
Тогда она сказала:
– Нет, Иван чаревиць, так нельзя. Этак у нас не
делают.
– Ну, коль нельзя, то этой вещи я инáце не
отдам.
Она немно подумала и говорит:
– Ну, ладно, приходи же, всё ровно сделаем и так.
И она ушла. Теперь она ушла, а он и говорит своим
потюрёмщикам:
– Вот, робята, когда я уйду к Елены Прекрасной,
ну будет, как говóрено у нас в пóлноць, а я вам оставлю еицько, ы
можете пить и гулять. Оно будет вас снабжать и будет
193
пóлноць времё, вы спомните и как раз в пóлноць закрыците во всё горло, штобы она задрожала. И уж там я знаю, што мне надо делать.
Так провёл он времё до половины девятого и пошол во дворець. Когда он приходит во дворець, то слуги знали,
што зацем он пришел, берут ёго за руки и приводят к цяревны. Вот она увидала
Ивана чаревиця и стала роздеватьце. И приказала ёму, и оба стали роздеватьце
вместе. Когда розделись, то легла, конецьно, на кровать, и он повиснул над ей
на ремнях……… Вот уже вёсли до полуночи. Царевна уже начинала засыпать, но Иван
чаревиць не спал. Как сполнилось двенатцеть часов, то эты потюрёмщики скрычали
так сильнё, што всё кругом затряслось, чаревна скоцила со сна, перепугалась, а
в это времё…………………………………………………
Ну, она ёму после этого так сказала:
– Ну, – говорит, – Иван чаревиць, коли
ты умел так сделать, дак доделывай до конця.
А он ей на ответ:
– Прекрасная Елена, это было не ряжено.
А она:
– Нет, Иван цяревич, доделывай уж до конця, отдам
назад все твои вещи, если ты не вериш инáце, то пусть ты будеш моим
мужем навсегда и все твои вещи сецяс верну обратно.
Вот проспала она с им ноць, стаёт утром и говорит:
– Но, Иван чаревиць, быть ты моим мужем теперь
навсегда.
Вот когда Иван чаревиць проспал перьву ночь с
чаревной, то она утром встаёт, умылись, пóпили чай и говорит она ёму:
– Вот, милой мой Иван чаревиць, вот я тебе даю
двенатцеть ключей, в одинатцеть ходи, а в двенатцетой не ходи, тебе туда итти
совсем нельзя. Я бы не дала двенатцетого ключá тебе, но он крепко
прикован, розбивать не стóит, а ты помни, што я тебе сказала, а я полечю
к своей тётушке прощусь, будем играть сватьбу за это времё.
Вот она кряду же, когда отдáла, так и полетела.
Он на второй же день пришол к надзирателю,
óтпер темницю, и всех товарыщей своих выпустил из темници. Дал он
194
он всем коню и запасы сьесные, и все благодарили Ивана чаревиця и поехали. А сам пошол во дворець.
Иван чаревиць пошол открывать в её зáмке, што у
ней, какие интересы хранятце.
Вот он ходил все эти три дня. На четвёртой день
подходит к этым дверям, в которую она не велела зайти. Остоялсе, немного
подумал:
– Ну поцёму же она мне-ка не велела зайти, ну што
там всё ровно мне надо зайти, я посмотрю, всё ровно надо мне сходить. И
давай, – думат, – открою.
Нацинает отпирать эту дверь. Заходит он в эту дверь,
то смотрит в середине темници этой стоит котёл, под котлом огонь, а котёл был
закрыт. Теперь он стоит, смотрит, интересуетце и вдруг цёловек заговорил под
крышкой:
– Иван чаревиць, уж выпустил всех, выпусти и
меня.
– Как же я тебя выпущу, хто ты есть, скажись мне,
я тогда может и тебя выпущу.
Он и говорит:
– Иван чаревиць, я тогды скажу, когда ты меня
выпустиш или даш мне немного напитьце воды.
– Где же я возьму воду, у меня воды нет, я пришол
без воды.
– Да мне немного, хоть с пальця на огонь, я тебе
перьвую вину прощу.
Подумал Иван чаревич:
– Што я ему виноватой?
Немного погодя намоцил руку, приносит и брызнул на
огонь. Под котлом огонь погас. Топерь вдруг потух под котлом огонь, открылась
крышка и заговорил цёловек:
– Иван чаревич, дай мне напитьце я тебе вторую
вину прощу. А потом скажу, хто я есть.
Иван чаревиць думает:
– Што я ёму сделал?
Сходил, принёс кружку воды и напоил, он стал уже на
ноги. Стал на ноги и заговорил:
– Ну, Иван чаревиць, теперь сделай мне-ка еще
просьбу, я тебе третью вину прощу. Возьми из печки кирпиць и ударь им по котлу,
тогда я всё тебе росскажу.
195
Тогда Иван чаревиць подошол к печке, взял кирпиць,
ударил по котлу, вышел совершенно на волю цёловек. Когда вышел из котла и
заговорил:
– Ну, Иван чаревиць, ты знаеш, хто я есть?
– Не знаю.
– Я есть сам Кощей Бесьмёртной. И спасибо, што ты
меня выпустил. Вот, Иван чаревиць, теперь чаревна моя, а не твоя потому што я
перьвой жених был у ней, и перьву ноць нацинал спать, ну мне не вышло удаци.
Она сумела меня с перьвой ноци стяпать в котёл и закрыть крышкой. С тех пор я
всё был под крышкой. А теперь я полечу домой, захвачу ей дорогой, она уж едет сюда,
отнесу ей домой, а ты ко мне не приходи. Если ты перьвой раз ко мне придёш, вот
я перьву вину тебе прощу, не убью, втору вину тоже прощу, третий раз
придёш – тоже прощу. Тебе не терпеть, штобы не ходить за Еленой
Прекрасной. Вот уж когда ты на четвёртой раз придёш, я тебя убью, так и думай.
Тогда Кощей Бесьмёртной попрощалсе с чаревицем, Иван
чаревиць закрыл погреб и пошол домой печальной.
– Што я теперь наделал!
Ждал, однако-то месець ей, прекрасную Елену, ну
дождатьце не мог.
– Ну, верно взял ей Кощей Бесьмёртной. Ну, во што
бы ни стало пойду розыскивать, где Елена Прекрасная.
Приказал напекчи подорожничков и сухариков с собой.
Дальше чаревиць мигом же собралсе и отправилсе в путь.
Идёт он близко-ли далёко, низко-ли, высóко, всё
попадает вперёд. Приходит он к одному глубокому ручью и нацинает переходить ёго
церезь. И упал в этот ручей, и долго он в этом ручье тонул, и упала у нёго
торбочка, и кóльця и все вещи, только, только он вышел на сушу. Теперь
идёт дальше и близко приходит к Кощея жилищам. Подошол близко, то смотрит Елена
Прекрасна пошла с ведёркамы к речке за водой. Как он только увидел ей и
заговорил:
– А вы ли есть Елена Прекрасная?
– Ты ли, мой милой Иван чаревиць, што ты сделал,
отпустил Кощея из котла?
196
Тогда она бросила котлы, прибегает к нёму, нацинает
ёго обнимать, ласкать и человать.
– Ну, росскажи,
Елена Прекрасная, где у тебя Кощей Бесьмёртной?
– Сецяс его дома нет, да наверно скоро приедет.
– Так вот, Елена Прекрасная, давайте убежим от
Кощея куда-нибудь скроемсе, он нас не нáйдёт.
Елена Прекрасная согласилась с чаревицем бежать. Вот
убежали по лесной дорожке и скрылись в лесу.
Вдруг приходит Кощей домой. А у него стоял волшебной
конь прикованой на чепи у своёгó окна. Вот он подходит к своёмý
коню и говорит:
– Ну, здраствуй, дорогой мой кóньчик, дома
ли моя Елена Прекрасная?
Тот отвечает:
– Нету дома.
– А где она?
– Унёс Иван чаревиць.
– А скоро ли мы ёго догóним?
– В три минуты, – отвецяет конь.
Сел Кощей на коня своёгó и в три минуты
розыскал Ивана чаревиця, взял он Елену Прекрасную. Иван чаревиць осталсе в лесу
один. Иван чаревиць немного подумал и думает:
– Да, однако-то, пойду я еще второй раз. Всё
ровно он меня не убьёт до трёх раз, буду ходить.
Да, вот не в долгом времени опеть приходит к Кощею
жилищу. Только подошол, то стречает Елену Прекрасную:
– Ну, здраствуй, Елена Прекрасная, дома ли он?
– Нету дома.
– Давайте побежим.
Она бросила вёдра, схватила ёго за руку и побéгли
в лес. Долго они бежали, наконець скрылись в лесу и стали советовать под одной
ёлкой, как им бежать.
Вот только приходит Кощей к дому, так сразу же
приворачиват к своёму коню и спрашиват:
– Ну, любимой мой кóньчик, говори, дома ля
моя Елена Прекрасная?
197
– Да нету.
– А хто ей унес?
– Иван чаревиць.
То он садитце на нёго.
– А долго ли мы ей достанем?
– В четыре минуты.
Вот подьехал, отыскал, посадил Елену Прекрасну на
коня, а Иван чаревиць осталсе в лесу. И сказал:
– Вот, Иван чаревиць, я тебе уж вторую вину
простил.
Привёз он ей домой, а Иван чаревиць стал думать, што
ёму топерь делать, наконець порешил:
– Дай еще пойду, всё ровно пойду, пока жив.
Он сечас же опеть пошол в жилище Кощея. Приходит к
Кощееву жилищу, то сразу же увидал ей, што она идёт на берег, сговорились и
сразу же побежали в лес. Так. Вот уселись оне под одну ёлку, окопались и стали
сидеть.
– Ну, не найдёт нас топерь Кощей
Бесьмёртной, – говорит Иван.
Вдруг приходит Кощей Бесьмёртной домой, подходит к
коню и спрашивает:
– Ну, любимой мой конь, дома ли моя Елена
Прекрасная?
Тот отвецяет.
– Нету дома.
– Скоро ли мы ю догóним?
– Догóним в пять секунд, Елена Прекрасная
будет наша.
Садитце на нёго и поехали. Приехал Кощей к Ивану
чаревицю, берёт ей и говорит:
– Ну, Иван чаревиць, я тебе третью вину простил,
теперь ты ко мне не ходи, я тебя убью.
Посадил Елену Прекрасную на лошадь и увёз домой.
А Иван чаревиць долго думал, наконець, решил:
– Пойду
ище раз, што будет, убьёт – убьёт.
Вот он подхóдит к Кощееву жилищу, Елена
Прекрасная выходит из ворот, и он стрéтил ей.
– Я видел дорогою большой костёр дров, ухоронимсе
в него, он нас не найдёт.
198
И так побежали. Вот
прибежали к этому костру и ухоронились в дрóва.
В это времё приходит
Кощей домой к своему коню любимому и спрашивает:
– Ну,
любимой мой кóньчик, дома моя Елена Прекрасная?
– Нету дома.
– А где она?
– Унёс Иван чаревич.
– Ну, скоро мы ей поймаéм?
– В шесть секунд.
Подьежжают к этому костру, Кощей Бесьмёртной берёт
Елену Прекрасную и зажигает этот костёр с четырёх сторон. Вот когда роспылалсе
большой костёр, то он бросил Ивана чаревиця в этот костёр и сказал:
– Ну, Елена Прекрасная, смотри, где твой Иван
чаревиць, не скучай больше по нём.
Так. Когда этот костёр сгорел, то он посадил ей на
коня я увёз домой, и сам уехал нá год.
Вот узнал во перьвых млаччий брат орёл, што сгорел ёго
шурин и также узнали все братья, што сгорел наш млаччий брат орёл, тоже
полетели на помогу спасать брата. Во-перьвых, прилетел орёл и стал
своимá длинными крыльями пахать пепел в куцю и вдруг прилетают голубь и
ворон.
– Ну, здраствуй, мéньшой брат, мы думали,
што ты сгорел, а ты тут.
– Это сгорел не я, а наш шурин, давайте спасать скорее,
пока нет Кощея Бесьмёртного дома.
Вот и заговорил млаччий брат орёл:
– Ты, старшой брат ворон, лети за живой водой, а
ты, голубь, за мёртвой. И я в это времё соберу весь пепел в куцю и как можете
скорее вернитесь обратно.
Ворон улетел за живой
водой, голубь за мёртвой, а он гребёт пепел в куцю.
Не в дóлгом времени прилетели обои вместе. Вот
когда оны прилетели, то сечас орёл берёт флякончик с мёртвой водой, спрыснул
пепел, образовалось тело, спрыснул живой водой, Иван чаревиць встал.
199
– Фу-фу, – говорит, – долго спал, а в
пору встал.
Тогда заговорил ему орёл, мéньшой брат:
– Да, шурин, еще бы ты поспал, как не мы, это
тебя спасло, как я тебе дал подарок. Вот ты топерича к Кощею не ходи. Если он
тебя убьёт второй раз, то мы не узнаем и ты погинеш. А вот тебе мы даём совет
какой: тебе надо итти к волшебнице, его тётке. Ну, она живёт хоть не близко, но
дойдёш. И у ней есть триста кобыл и есть один жеребец, которого она не любит,
он лежит под яслямы. И вот у ней нет пастуха. Подавайсе к ней в пастухи, будеш
ты у ней пасти три гóда, она тебя возьмёт на три гóда. Она
возьмёт тебя с таким условием. Если ты в три гóда, хош в последний день,
потеряеш одну кобылу, то голова с плець. Вот когда ты пойдёш от нас и долго
тебе придётце итти, у тебя уж мало будет хлеба, и ты будеш голодной, ты увидаеш
у одного куста стоит свитой пузырёк, это называемые осы, которые клюют людей. А
будет в это времё холодная погода. Вот, а там в пузырьке будут мáлые
дети, они будут холодные, ты их прикрой и стой у этого пузырька, пока не
прилетит ихна мать. Когда она прилетит, озлитце, то хочет тебя клевать, то
мáлые дети заговорят: „Нет, мама, не клюй, если бы он не спас, не
прикрыл от холоду, то мы бы все погибли“. Да. Она тогда скажет тебе: „Спасибо,
молодéць, коли ты мне сделал тако добрó, когда я буду тебе нужна,
я тебе помогу“.
Тогда заговорил второй брат голубь:
– Вот, Иван чаревич, я тебе от себя тоже наказ
дам. Когда ты пойдёш к этой волшебнице, Кощея тётушке, то ты увидаш дорогой,
волчёнок будет щенитьце, хотя ты уж будеш голодной, ты осмельсе сказать: „Ну,
волчонок, сьем я тебя, очень уж я голодной“. А он тебе: „Нет, доброй
молодéць не еш, я тебе пригожусь“. Если есть у тебя хоть немного крошек
в кормане, ты высыпь ёму, но не еш, и сам иди дальше.
Тогда заговорил уже последний зять.
– Ну, шурин, и я тебе от себя даю совет. Когда ты
дойдёш к этой бабушке, волшебнице, недалёко от ейного жилища
200
будет озеро, увидаш щуку на берегу, котора обсохла водой. Вот ты и скажеш: „Ну, сьем я тебя, щука“, а щука и скажет: „Нет Иван чаревиць, не еш, отпусти меня в озеро, а я тебе очень буду нужнá, только вспомни меня“. Так. Когда ты ей спустиш в озеро и дальше ты уж придёш к баушке и наймессе ей в пастухи, пропасеш ты три года, всё тебе пройдёт благополучно, она и скажет: „Ну, сынок, выбирай, любого коня из трёхсот“. Она в эту последню ноць будет омывать кóней в бане, выжимать у них силу. Когда она это всё выжмет, поставит их в ряд, а силу всю вгонит в жерéбятка которой лежит под яслями, вся у него будет сила трёхсот кóней, а этых поставит рядом кобыл. Вот позовёт тебя, ты придёш, посмотриш, скажеш: „Нет, баушка, не надо мне всех этых кобыл, отдай только мне лучче жерéбятка, которой лежит под яслямы“. Ей жалко будет отдать, ну придётце, как было у вас соглашенье. А топерь ты иди, придёш к Кощееву жилищу, может ты Елену увидаш, немного с ней поговори, ну с собой смотри ей не бери.
Да. Тогда попрощались зятья со своим шурином,
розлетелись в разны стороны, а Иван цяревиць пошол к Кощеевой жилищу. Когда он
приходит к Кощееву жилищу, увидал Елену Прекрасну, она подходит к нёму и
смотрит ему в лицё, даже худо может узнать. И сказала:
– Ты ли есть, Иван чаревиць?
– Да, я.
– А как же ты мог ожить?
– Меня оживили мои зятья.
– А хто тебе будут зятья?
– У меня орёл, вóрон и голубь, вот мои
зятья, у меня все сёстры за нимá, и их три брата.
– Да, – она сказала, – знаю, знаю,
молодцёв, они все у меня побывали под арестом, хоть недолго, лóвки
робята, не даром ты воскрес. Так што тебе сказали зятья?
– Мне сказали зятья: увидаш Елену Прекрасную
можеш ней поговорить, только ей с собой не бери. Я пошол топерь к морю, к
евонной тётушке.
– Да, вот и поди.
201
Иван чаревиць роспростилсе с ней, она заплакала, и
Иван чаревиць ударилсе в путь-дорогу.
Да. Вот идёт он долго ли, далёко, дорога всё немного
подаваетце. Наконець, увидал он пузырёк, осиное гнездо, в этом пузырьке детишки
плачут от холоду. Он подошол поближе, взял прикрыл их полóй, и стоит
рядом. Вот вдруг прилетает ихна мать и кричит:
– Сьем, расклюю я тебя, молодéць.
А дети кричат:
– Нет, мама, если бы этот цёловек нас не прикрыл,
то мы бы погибли.
– Ну, ладно, – сказала она наконець, –
погоди, ты спас моих детей и я пригожусь на перьвой случай.
Иван чаревич пошол дальше. Вот опеть идёт, идёт и
идёт, уж ёму очень захотелось ись. И видит под ёлкой стоит волк нацинает
щенитьце. Он подходит ближе.
– Ну, сьем я тебя, волчонко.
А волчонко на ответ:
– Нет, Иван чаревиць, если есть кусочек хлеба, то
дай еще мне-ка, а я, смотри, тебе пригожусь.
Тогда Иван чаревич вывернул корманы, последни крошки
вывернул волчонку, сам пошол дальше. Вот идёт, идёт, еще ему хуже,
гóлодней стало. Наконець, подходит к озеру и увидал лежащую щуку на
берегу.
– Ну, щука, топерь я пообедаю, а то еще не едал
уж много дней.
То заговорила щука ёму:
– Нет, Иван чаревиць, ты меня не еш, а лучче
спусти меня в озеро, я тебе при болъшой нужды помогу.
Тогда Иван чаревиць спустил щуку к озеру, сам пошол и
видит стоит небольшой домик, кругом домика стоит ограда, кругом ограды по
кóлышку, а на каждом кóлышке по голóвушке, только нет
одной, одна стоит пустая. Он пощытал сто колов, а девеносто деветь голов, и
думает:
– Не моя ли сóтенна?
Сам зашол в избушку. Так. Зашол в избушку, смотрит,
сидит старуха и спросила ёго:
202
– Зачем пожаловал ко мне, доброй мóлодець?
А он отвецяет:
– Да, баушка, я слышал, ты нуждаессе пастушком, я
хочу у тебя послужить.
– Вот, вот, давно
уж пастушка у меня нету, я очень рада, можеш поступить.
И стала Ивана чаревича кормить и поить. Накормила ёго,
напоила, улóжила ёго в кровать и стала говорить, как он должон ей
служить пастушком, за какие чены.
– Дак вот, Иванушко, у меня пастушки служат не за
деньги, а за коня. Пропасёш ты у меня три гóда, выбирай любого из стада,
я должна дать какого токо ты пожалаеш. Только дело в том, если потеряет в трёх
годов, хоть в последний день одну кобылу у меня, то твоя голова с плець. Вот
она будет, как други висят.
– Ну, ладно, баушка, как-нибудь может я
постараюсь.
– Вот, вот, сынок, с завтрошнего дни можеш
нацинать.
Так. Вот переспáл Иван ноць, на утро она
выгоняет своих кобыл и говорит:
– Ну, смотрите, дуры, если вы конáетесь
ёму, и даитéсь, то я у вас шкуру спущу.
Вот Иван выходит, берёт этых все триста кобыл и
выгоняет в полё.
Когда он выгонил только в полё, то эти кобылы
бросились по кустам, церезь цяс уж он больше не видал. Иван чаревиць бегал,
бегал челой день, розыскивал их, найти не мог, наконець повалилсе на камень и
заплакал.
– Ну, погиб я топерь!
Плачет и приговаривает.
– Тут не одна потерялась, а все триста, с чем я
топерь приду к старухе?
Топерь он спомнил:
– Да я ведь шол мимо осиного гнезда, мне оса
хотела помоч, кабы она топерь мне помогла.
А всё лежит и плачет.
Вдруг скинул глаза, смотрит, летит стадо ос, што бытто
облако и пролетели мимо нёго. А он всё смотрит, лежит.
203
Немного погодя, то видит, што ёго кобылы летят всем
дом, поднявши хвосты, и он соскоцил с кáмени. Побежал этыми кобылами
вслед, а эты кобылы неслись прямо к двору, а осы неслись за ними, клевали и
погоняли сзади. Когда прибежал к воротам, то закрычал:
– Баушка, отворяй ворота, щытый своих кобыл.
Так. Старушка нацяла кобыл щытать, сощытала и говорит:
– Ну, молодець, Иванушко, хорошо пасёш.
Сама заперла кобыл и говорит:
– Вы што делаете, поддались Ивану, у всех я шкуру
сгоню.
А кобылы отвецяют:
– Тётушка, не могли мы никуды скрытьце,
навалились на нас осы, и не дали спокою, выжили совершенно из лéсу.
– Ну, ладно, если вы на завтрошной день ему
сдаитéсь, то помните, будет вам хорошая баня.
Кобылы сказали:
– Ладно, тётушка, на завтрошной день видно будет.
Вот прибежала баушка в избу, кормит Ивана и хвалит:
– Ну, молодець, Ванюша, у меня. У меня так тоже
хорошо пас мой крéсьничёк, Кощéй Бесьмёртной, и выпас он у меня
коня.
Это как день щытаетце год. Переспáл Иван ноць,
на второй день старуха берёт своих кобыл и гонит их в лес. Только выгонил Иван
дó лесу, то кряду все кобылы скрылись, долго бегал, искал, искал, пал на
камень, заплакал:
– Што теперь буду делать?
Топерь опеть же спомнил он про эту волчиху, котору
кормил:
– Вот хотя бы эта волчиха мне помогла!
Скинул глаза, вдруг видит бежит стадо порядошно
волков, пробежали мимо ёго. Немного погодя, то смотрит ёго кобылы с
зáдраными хвостами бежат, а волки сзади им рвут задници. То он скоцил, побежал за имá. И вот эти волки всё
времё до двора провожали. Когда он приходит к воротáм, то закрычал:
– Баушка, открывай двери, щытай своих кобыл.
Баушка начáла щытать, щытала, пощытала и
сказала:
– Иванушко, молодець!
204
Стала закрывать и стала их бить и ругать. Вот оны
плацют и говорят:
– Тётушка, рази там был спокой. Навалились волки на нас,
все задници у нас перéрвали, посмотри, все мы в крови.
Вот она и говорит им:
– Ну, смотрите, на завтрошной день увидаете
озеро, бросайтесь в озеро, из воды он вас не достанет и достáть нихто не
может.
Так. Приходит старушка домой, кормит Ивана и хвалит:
– Ну, молодець, Ванюша, еще пропаси год у меня,
тогда получиш любого коня из стада.
Переспáл Иван ноць, на утри ставает, берёт
своих кобыл и погонил как раз мимо этого озера. Вот только сгонял к озеру, то
эты кобылы все обернулись щуками и бросились в озеро. А он еще хуже заплакал:
– Ну, вот, теперь мне уж конець, в озере их
никомý достать нельзя.
И сказал:
– Погиб я топерича из-за Елены Прекрасной. Топерь
ей не видáть и я погиб.
И потом немного подумал и спомнил:
– Да, я шол мимо этого озера, я спустил ей в
озеро, она мне обещалась помочь. Ну, щука, помоги мне-ка!
Вдруг озеро всколыхалосе и выскакиват щука, подаёт ему
дубинку:
– На, Иванушко, держи дубинку, а я сецяс пойду
выгонять щук, а ты только щытай.
Да, сечас щука вернулась в озеро, начинает вымахивать
щук, а он токо стоит и щытает, держит дубинку в руках. Щытал, щытал, двести
девеносто деветь нащытал и заговорил:
– Нет еще одной.
Тогда щука бросилась, искать по всем глубоким местам,
всем камням и по всем пропастям. Искала, искала, наконець нашла, вытащила ей и
говорит:
– Ну, Иван, топерь иди, помахивай дубинкой вдоль
дороги, а кобылы твои побежат вслед за тобой.
205
Так. Вот Иван пригонил ко двору и крычит:
– Баушка, отворяй ворота, щытай своих кобыл.
Баушка щытала, щытала, всех нащытала и сказала:
– Ну, молодець Иван, только ты отличилсе, да мой
кресник Кощей Бесьмёртной.
Сама пошла загонять кобыл и начала их стегáть.
А оне говорят, стоят и плачут:
– Маменька, любимая наша тётушка, уж я как не
применялась, хитрее всех, ну всё-таки розыскала нас щука, вытащила нá
гору, вдобавок дала ёму дубину такую, што укрытьце мы никак не могли.
Так. Топерь она прибежала домой и сказала.
– Ну, Ваня, поеш, попей, отдыхай, а я пойду
топить баню, вымою, выглажу их на завтрошной день, выбирай любую из них, дам я
тебе.
Вот Иван поел, лёг спать, а старуха топила баню и
поочерёдно вымывала и выжимала из них силу и загáнивала в этого
жерéбятка, которой лежал под яслямы. Это всё она приготовила, на второй
день согрела чай и сказала:
– Ну, пойдём, Иван, я тебе покажу своих
кóней, выбирай любую.
Вот оне приходят вместе со старухой, а он начáл
смотреть кобыл. Немного посмотрел и спомнил:
– Нет, баушка, не надо мне этих твоих кобыл, а
дай мне того жерéбятка которой у тебя лежит под яслямы, потому што мы на
это рядились, што любой взять из стада.
Старуха сама себя подерёт зá волосы, пощыплет
себе хóлки, жалко ей было отдать этого жерéбятка, ну уж делать
было нечего. Вот, потом она пошла в конюшню, выводит этого жерéбятка и
даёт:
– Ну, на, Иван, коли уж у нас с тобой были ряды,
делать нечего, приходитце отдать.
Когда Иван получил ей в руки, вскочил на него,
простилсе с баушкой, спросил своего жерéбятка.
– Милой мой жерéбяток, скоро ли мы приедем
к Кощею Бесьмёртному?
– Мы доедем до него в полцясá.
206
И он не успел опомнитьце, как у него пáла с
головы шапка. Он сказал ёму:
– Ох, шапка спала с головы.
– Ну, уж топерь поздно.
И вдруг приежжает он в жилище Кощея Бесьмёртного.
Увидал свою Елену Прекрасную, идёт же она опеть с ведёрками за водой и говорит:
– Нy, Прекрасная
моя Елена, садись на мою лошадь, топерь поедем.
Она от радости уронила ведро с руки, бросилась к нему,
а он соскочил с лошади, усадил ей на лошадь, а сам сел рядом.
Вот вдруг приходит Кощей к своему доброму коню и
спрашивает ёго:
– Ну, любимой мой конь, скажи, дома ли моя Елена
Прекрасная?
– Нет, не дóма.
– А где она?
– А Иван чаревич унёс.
– А скоро ли мы ёго догоним?
Отвечает конь ему:
– А не знаю.
– А почему ты не знаеш, как раньше знал?
– А вот почему. Сечас Иван чаревиць сходил к
твоей тётушки и выпас жерéбятка у твоей тётушки, и у этого
жерéбятка триста сил, а у меня тринатцеть. Так знацит далёко мне за ним
гнатьце.
– А как же он óжил, как был
сожжóной?
– Его оживили зятья, орёл, ворон, голубь и
научили куда ёму итти.
Сецяс он говорит:
– Ну, ладно, всё ровно может ёго поймаю. Тебя
загоню, тётку убью, всё ровно от Прекрасной Елены не откажусь.
А Иван чаревиць двигалсе потихоньку, ожидал Кощея
Бесьмёртного.
Вот Кощей сел на коня и не в дóлгом будущем
увидал Ивана чаревиця, закрычал:
207
– Отдай, Иван чаревиць, добром мне Елену
Прекрасную.
Иван чаревиць скрычал ему:
– Вот если догониш меня, то получиш, не
догониш – не получиш.
Прижал своёгó жерéбятка и скрылсе Кощею
Бесьмёртному из глаз. Иван чаревиць остановил свою лошадь, пустил шагом и стал
ожидать Кощея Бесьмёртного, пускай подъедет ближе. Вот видит едет Кощей Бесьмёртной,
у него лошадь до того сóгнана, што стала запиныватьце. Увидал и
закричал:
– Отдай, Иван чаревиць добрóм, всё ровно я
тебя поимаю.
– Вот поймаеш, потом похвасташ.
Опеть прижал свою лошадь и скрылсе из виду. Иван
чаревиць удержал свою лошадь опеть, пустил ей шагом, стал дожидать Кощея.
Подьежжает Кощей поближе, измученная ёго лошадь споткнулась и упала, тут и
сдохла. А он опеть прижал свою лошадь и осталсе Кощей один, сам скрылсе из
виду.
И гонялсе он за ним полгода времени. Опеть он
остановил лошадь, подбежал Кощей к нёму и закачал:
– Отдай мне Елену Прекрасную, – а у самого
уж язык волочитце на аршин из глотки.
Иван чаревиць опеть свою лошадь пóджал и
осталсе Кощей один. Вот уж он долго, долго ждал Кощея, почти отьежжал домой на
несколько минут и приежжал обратно, ждал ёго челых три месеця, больше не видно,
где-то подох, до того догонялсе.
Эта вся опасность их успокоилась радостью, и оны
приехали домой, в свой дворець. И завёл своёгó коня в дорогую конюшню и
велел его кормить, што только он жалает и ухаживать за ним как можно лучче. А
Елена Прекрасная в это времё сóбрала пир и прослáвила Ивана
чаревича, подала на своё чарьство, а сама с ним стала жить.
Пожил Иван чаревиць один год и говорит Елены Прекрасной:
– Ну, милая моя, Елена Прекрасная, я топерь еду
посмотрю своих зятевéй и чарьство своё и обратно вернусь к тебе.
208
Так. Она говорит ему:
– Милой мой Иван чаревиць, возьми меня в собой,
вместе мы поедем, чарьство наше никуда не деваетце.
Вот они с радости сели на лошадь и поехали в своё
чарьство. Когда в чарстве узнали, што приехал Иван чаревиць, то пошло такое
весельё, торжество, што вернулсе Иван чаревиць обратно. А он коли скоро
óтдал это чарьство, то не согласилсе жить в своём чарстве и поехал
обратно. И приехал к своёмý зятю вóрону, завернул. Когда он
приехал к зятю, то сразу сестра увидала, што едет брат, ну, зятя не было дома,
выбегает сестра его на крыльцё. Встретила, завела в покои и начала их угощать и
сказала:
– Подождите, пока приедет мой муж.
Так. Вот не в дóлгих приехал и сказал:
– Ну, шурин, молодець, всё ты исправил, и топерь
можеш жить спокойно. Поживи у меня сутки и потом поежжай домой.
Вот он прожил сутки, попрощалсе с зятем и с сестрой и
отправилсе ко второму зятю, голубю. И так же в скоро время он к нёму приехал.
Когда увидала сестра ёго, што приехал брат, то выбегает, стретила ёго и завела
в комнаты.
– Ну, братець, мужа моего нет, подожди, верно он
скоро прилетит.
Вдруг прилетает голубь и заговорил:
– Ну, молодець, шурин, всё ты исправил, топерь
будеш жить со своей Еленой Прекрасной спокойно. Поживи хоть двои сутки у меня,
долго мы с тобой не видались.
Так. Вот он óбжил двои сутки, попрощался с
зятем и сестрой и полетел к своему зятю орлу. Только прилетел к нему, уж сестра
увидала, побежала настрету. Радуетце, обнимает и невестку и брата и завела в
дом. Только привела, кряду же загремел гром.
– Вот, вот, мой зять летит.
Накрыли стол, так кряду прилетел орёл.
– Ого, кого я вижу, шурин прилетел со своей
Еленой Прекрасной. Ну, молодéць. Топерь, хозяйка, будем гулять трои
сутки, больше ёго держать нельзя.
209
За эти трои сутки он всё россказал, што происходило,
как он ходил к баушке волшебнице и как он достáл коня, как погиб Кощей и
как он за ним гонялсе.
– Ну, молодéць, шурин, хотя у тебя были
хорошие вещи ты их дорóгой потерял, ну всё-таки достал Елену Прекрасную
и живи с богом.
Тогда поблагодарил он зятя своёгó и сестру и
велел приежжать к ним в гости, а сам роспростилсе с ними и поехал обратно с
Еленой Прекрасной.
Приехал он обратно в Елены Прекрасной чарьство, стал
править чарьством и жить они стали до глубокой старости.
На том она и кончитце.